Дышать вместе с ней. Александр Наумов

до меня дела, что завтра будет со мной и вообще будет ли мое завтра». Осознав это, он решил припарковать эти новые ощущения на стоянке прошлого и вернуться в реальность. Туда, где его ждет встреча с отцом, который всем своим видом его раздражает.

      – Андрей, я люблю тебя и люблю папу, – пронеслось устами Даши из реальности. – Я очень хочу, чтобы между вами все наладилось. Пожалуйста, на этой встрече попробуй. Обещай, что постараешься не ругаться с ним и провести этот семейный день в мире и общении с близкими. Обещай!

      – Я не могу тебе этого обещать. Потому что твое доверие для меня очень важно, как я могу обещать то, что не смогу выполнить. Я нарушу нашу связь.

      – Андрей, прекрати быть ребенком. Все в твоих руках. Нет слова «не могу», есть только «не хочу».

      – Ну надо же, а не рано ли моя младшая сестренка начала меня учить, мы поменялись ролями?

      – Мы доехали, вот твоя гостиница, – сестра решила больше не усугублять эту тему. – Я не хочу ругаться. Завтра важный день для всей нашей семьи. Ты волен делать так, как захочешь. Ты – взрослый мальчик и сам знаешь, как тебе жить. Я просто хочу еще раз сказать тебе, что очень рада тому, что ты приехал. Я тебя сильно люблю. Как бы ты ни поступил завтра, ты останешься моим самым лучшим на свете братишкой.

      – Спокойной ночи, Даренка. Люблю тебя.

      – Приятных снов, Андрэ.

      Понятно, что ни о каких снах речи быть не могло. Мало того, что он просто не сможет уснуть, постоянно думая о прекрасной незнакомке Софии, так еще и сестричка, молодец, взбередила незаживающую рану. Взяла и так заботливо, по-родственному насыпала мне туда соли несколько килограмм и исчезла.

      «Подумай… ты взрослый мальчик… ля-ля-ля…» А он думал, когда я был еще невзрослым мальчиком, когда мне нужен был отец, он прикладывал усилия, он помогал мне возмужать? – возмущался он внутри себя. Что он давал? Только деньги, деньги и еще раз деньги. Каждый листик этих бездушных купюр заменял мне улыбку отца, его твердое рукопожатие, его мудрый взгляд. Все это прошло мимо меня, как будто я был наказан отсутствием его любви. Как он не мог понять, что это бесценно.

      Я могу по пальцам сосчитать, сколько дней мы провели вместе. Каждый раз, когда мы все-таки куда-то собирались вдвоем, это заканчивалось руганью. Невозможно узнать ребенка, если ты его познаешь набегами, если ты его ставишь в свой график между деловыми встречами, зваными ужинами и прочими «крайне важными мероприятиями». Его волновало только то, какие у меня отметки в школе, универе, какие у меня успехи в спорте, важно только то, чтоб все говорили, какой у него сын: правильный и образцовый, такой же, как старший. Не дай бог, средний испортит картину идеального отца с его идеальными детьми.

      А он портил. Бросал вызов и ломал все стереотипы. Уходил из универа, потому что не хотел быть юристом или доктором, лишь потому, что это престижно. Плевал на оценки с высоты Эйфелевой башни, потому что никогда не считал, что из-за двойки по физике или химии