Ол. Роман-полилог. Бекнур Сейтжанович Кисиков

маленькие утлые суденышки рыбаков. А вдоль берега раскинулся тонкой змейкой черный рыбацкий поселок из врытых в землю саманных землянок.

      Смагул пошел к самой крайней, самой маленькой, у которой крыша была почти вровень с землей. Внутри сильно пахло рыбой, сыростью, и жженым адыраспаном39.

      Тусклый свет падал из маленьких проемов окон, устланных прозрачной животной пленкой, местами оторванной и свисающей лохмотьями.

      Возле окна стояла разваленная, потрескавшаяся печь, обмазанная саманной глиной, смешанной с кизяком, на которой варилось что-то терпкое, булькающее и не аппетитное.

      У печки хлопотала сухонькая старушка в теплом халате, обмотанная шерстяным платком.

      – Апа, – окликнул ее Смагул, – я привел девочку. Она потеряла семью в Степи.

      Старушка молча взглянула на Айшу и продолжила мешать варево в казане.

      Смагул провел Айшу в другую комнату, еще более холодную и темную.

      – Я работаю в рыбачьей артели, мне пора. Ну, не тоскуй, – попрощался он и покинул землянку.

      Айша долго сидела, уткнувшись в колени, и тихо плакала.

      – Эй, как тебя зовут, – бесцеремонно позвала ее старушка.

      – Айша…

      – Иди сюда, Айша. Подкрепись, садись к дастархану40, – пригласила старуха к накрытому на кошму износившемуся покрывалу и протянула ей миску с похлебкой.

      – Я сыта, спасибо, – отказалась было Айша, с нескрываемым отвращением взглянув на непонятную жижу, хотя в желудке давно ничего не было.

      – Кушай. Потом привыкнешь. Мяса нет давно. Рыбу и то забирает власть. Вот, кормимся требухой рыбьей. Хоть она и воняет, но потом привыкаешь. Коңiл тойса-қарында тойады41..

      Айша, сморщив нос, превозмогая отвращение, с трудом стала хлебать варево с ужасным вкусом.

      – Ничего, – усмехнулась старушка, – это только на первый взгляд. Человек ко всему привыкает. Меня можешь звать Алуаш апа42.

      Из каких-то закутков кармана, Алуаш вытащила кусочек желтого сахара и протянула Айше:

      – Тебе нужно хорошо питаться. Сахар нужен, силы нужны. Тебе жить и жить. И не думай о тех, кто ушел.

      Подкрепившись, Айша почувствовала усталость и незаметно заснула за дастарханом.

      Ей снился родной аул, маленький жеребенок Керулен, лужайка и речка в богатых на растительность родовых землях под Омском. И отец, смеясь, усаживал ее на строптивого жеребенка.

      – Әке, Әке, – вскрикнула девочка и проснулась в полной темени.

      Рядом лежала старуха.

      – Әке, – тихо зарыдала Айша, вспомнив день. Сквозь маленькое окошко светила тусклая, безрадостная луна.

      – Иди ко мне Айша, ложись рядом, – потянула к себе Алуаш и, укрыв одеялом, стала ласково гладить девочку:

      – Давным-давно, Айша, вдоль берега этого моря шел қобызшы Қорқыт43. Говорят, он боялся смерти. Кто ее не боится? Даже те, кто прожил сто лет, боятся ее. И он пытался убежать от нее. Он уходил от людей, чтобы не видеть, как умирают люди.

      Но везде

39

Адыраспан – трава Гармала обыкновенная. Используется для защиты от злых духов.

40

Скатерть, используемая во время трапез.

41

Если будет настроение – то и желудок насытится.

42

Апа – бабушка. Әке – отец. Қобызшы – музыкант, играющий на струнном инструменте кобыз

43

Қорқыт – легендарный тюркский поэт-песенник и композитор IX века, выходец из степей вдоль реки Сыр-Дарья. Создатель кобыза, акын, сказатель, покровитель поэтов и музыкантов. Кулан – вид семейства лошадиных. Жалан Бет – дословно Голая Щека. И. Голощекин. С октября 1925 по 1933 занимал должность первого секретаря ЦК Компартии Казахстана Страшный голод, поразивший Казахстан в 30-х годах и унесший почти 1,8 миллиона человек, прочно слился в общественном сознании с именем Голощекина и его теорией «Малого Октября». В то же время степные просторы Казахстана стали местом ссылки раскулаченных из других районов Союза. Казахская степь превратилась в один из филиалов ГУЛАГа. В 1929—1932 гг. прокатилась волна восстаний против насильственной конфискации и коллективизации, которые жестоко подавлялись карательными акциями. Значительная часть казахских хозяйств, спасаясь от репрессий, откочевала в пределы Китая, Афганистана, Ирана. В период руководства Голощекина началось уничтожение тонкого слоя национальной интеллигенции. Так, в конце 1928 г. были арестованы 48 человек из числа так называемых «буржуазных националистов» – бывших деятелей «Алаш-Орды» и др.