Лорд Теней. Кассандра Клэр

произнес Гвин. – Тот, кто не приносил клятвы. Тот, кто осмелится пойти против Двора.

      – Мы не хотим с тобой ссориться. – Джулиан заставлял себя говорить ровно, с усилием, которое, подозревала Эмма, почувствовала она одна. – Но ты должен понимать, что Марк не может сделать то, о чем ты просишь. Это слишком опасно.

      – Мы, Народ Воздуха, не боимся ни опасности, ни смерти, – сказал Гвин.

      – Если вы не боитесь смерти, – сказал Джулиан, – пусть Кьеран с ней встретится.

      От холода в голосе Джулиана Гвин отшатнулся.

      – Кьерану и двадцати нет.

      – И Марку тоже, – сказал Джулиан. – Если ты думаешь, что мы тебя боимся, ты прав. Мы были бы дураками, если бы не боялись. Я знаю, кто ты такой, Гвин, – знаю, что однажды ты скормил человеку сердце его собственного отца. Я знаю, что ты отнял Охоту у Херна в битве над Кадер-Идрис. Я знаю такое, что ты сам удивишься. Но Марк мой брат. И я не позволю ему вновь подвергнуть себя опасности в стране фэйри.

      – Дикая Охота – это еще и братство, – возразил Гвин. – Марк, если ты не можешь заставить себя помочь Кьерану из любви, сделай это из дружбы.

      – Довольно, – огрызнулась Диана. – Мы здесь уважаем тебя, Гвин Охотник, но это обсуждение закончено. Марка у нас не заберут.

      – А что, если он сам выберет уйти? – низко пророкотал Гвин.

      Все они поглядели на Марка. Даже Джулиан повернулся, медленно уронив руку с плеча брата. Эмма увидела в его глазах страх. Должно быть, подумала она, в ее глазах – такой же. Если Марк все еще любит Кьерана… хотя бы чуточку…

      – Я этого не выбираю, – сказал Марк. – Я не выбираю этого, Гвин.

      Лицо Гвина напряглось.

      – У тебя нет чести.

      Вспышка, словно копье, пронзила прорехи в тучах у них над головой. Шторм уходил к горам. Серый свет затянул глаза Марка пленкой и лишил их всякого выражения.

      – Я думал, ты мой друг, – произнес он, а потом развернулся и нетвердым шагом ушел назад в Институт, с грохотом захлопнув за собой дверь.

      Гвин начал было спешиваться, но Диана вскинула раскрытую ладонь.

      – Ты знаешь, что не можешь войти в Институт, – напомнила она.

      Гвин замер. На мгновение, пока он смотрел на Диану, его лицо как будто постарело и покрылось морщинами, хоть Эмма и знала, что у Гвина Охотника нет возраста.

      – Кьерану и двадцати не исполнилось, – повторил он. – Он еще совсем мальчишка.

      Лицо Дианы смягчилось, но прежде, чем она успела что-нибудь сказать, конь Гвина поднялся на дыбы. Что-то вылетело у Гвина из руки и упало на ступеньки под ноги Диане. Гвин наклонился вперед, конь рванул с места; его хвост и грива превратились в сполох белого пламени. Пламя взмыло в небо и исчезло, растворившись в сети ночных облаков.

      Джулиан толкнул плечом дверь Института, и та открылась.

      – Марк? Марк!

      Пустой холл вращался вокруг, пока Джулиан оглядывался по сторонам. Страх за брата давил на него почти физически, заставлял туго натянуться вены, замедлял ток крови. Он никак не мог сформулировать,