Ермак. Том II. Евгений Александрович Федоров

будут! – Ермак широко раскрыл глаза, наполненные гневом, и громко выкрикнул: – Слабодушные! Поглядите честно, что ждет нас за Камнем! Виселица да плаха! Обнимет вас не женка, а петля пеньковая, крепкая, а кому и топором голову снимут. Где вы, казаки да камские солевары, которые били врага насмерть и, попирая опасность, плыли мимо Долгого Яра и бились с Маметкулом у Бабасанских юрт? Не вижу я своих братов-казаков, не узнаю их. Потеряли они храбрость, умелость и удаль казацкую! Испугались хана и завыли от трусости, как чекалки в степи.

      – Ты, батько, не гневи нас! – выкрикнул Дударек и, помня прошлое, упрятался за широкую спину Трофима Колесо.

      – Не лукавь! – обернулся Колесо и схватил горластого за плечо: – Говори в лицо, а не шипи змеей!

      Черноглазый Дударек вспыхнул, сгреб шапку и ударил ее об землю.

      – Батько, в чем нас коришь? – со страстью спросил он. – Аль мы тебя не любим? В походах ты не хоронился за наши спины. Мечом да уменьем сам прокладывал дорожку встречь солнцу! Не к дыбе и колесу ворочаться нам, а туда, где казачью славу подымем на веки веков. Браты, так ли сказано? – жарким взглядом обежал Дударек товарищей.

      – Любо сказано! Ой, любо! – отозвались на майдане.

      – И мне любо! – приветливо сказал Ермак и продолжал: – Радуюсь, что заговорила совесть. Вспомните, браты, как татары жить на Руси не дают! Спрашивал Иван Кольцо, а через него и дружина, чье мы дело вершим? Разве не видите вы, куда мы гнем? Все мы люди русские, и в каждом из нас накопилась обида горькая на ханские лютости. Пусть теперь отольются Кучуму сиротские слезы. Зову вас, казаки и камские солевары, не на бесчестье, а на дело великое. Пусть помянет нас добром русская земля – за нее трудимся, за нее терпим! А смерть не страшна! Одна у нас дорога – на Искер! – Атаман пронзительно взглянул в ту сторону, где темнел татарский лагерь, перевел глаза на казаков и решительно закончил: – Казачья клятва от века нерушима! Слушай, войско, выжидать больше нечего. Коли хан сюда не идет, значит у него нет веры в свою силу. Мы сами ударим на супостата. Кто сказал, что поляжем мы? Не поляжем, и назад не пойдем!

      – Любо, батька, – заорали сотни сильных глоток. – Веди нас, веди!

      – А коли так, то ночью на струги и на тот берег! На хана!

      – На хана! На Кучума! – подхватило все войско.

      Глава седьмая

      1

      Двадцать третьего октября казачья вольница на рассвете пересекла Иртыш. Струги плыли широким фронтом, почти вплотную. Еле шевелили веслами, чтобы не шуметь. Река шла могучей темной струей, воды были холодны, неприветливы. Ермак стоял под знаменем «Спаса» на ертаульном струге. Рядом с ним взволнованно вглядывались в приближающийся темный яр густо обросший бородищей, злой и упрямый Иван Гроза и бравый Никита Пан. Струги все ближе и ближе подплывали к берегу. Казаки готовились к смертельной схватке: кто грудью навалился на борт ладьи и прочно прилаживал пищаль, кто забивал заряд, а кто сжимал копье, норовя стремительно выпрыгнуть, как только вода