Ермак. Том II. Евгений Александрович Федоров

страшись! – закричал Брязга и, прикрываясь связкой хвороста, пальнул из пищали. Близкий к реке татарин упал с коня и пополз. Еще неистовее взвыл мулла.

      – Добыть басурмана! – приказал Брязга.

      Трофим Колесо, не раздумывая, сбросил кафтан, сапоги и прыгнул в воду.

      Сотни стрел уходили вглубь рядом с пловцом, но он, ныряя щукой, плыл к берегу. Смелость поразила татарского всадника, и он невольно залюбовался пловцом.

      Ертаульный струг косо резал воду, плывя следом за казаком. Оперенные стрелы с воем били в пучки хвороста, колыхаясь от ветра и движения струга. Невзирая на опасность, Брязга выскочил из укрытия и, ободряя пловца, закричал:

      – Вон идолище, в тине барахтается!

      Колесо поднялся. Дно, затянутое илом, было мелко. Ордынцы застыли настороженно, решив, что это перебежчик. А он подскочил к сбитому татарину, набросил на него аркан и опять ринулся в тобольскую стремнину.

      И только тогда сообразили татары, что не перебежчик плыл к ним, и снова сотни стрел, описывая дуги, били по волнам. Одна из них с большой силой прошлась вдоль спины пловца.

      – Ох, дьяволище! – прерывающимся голосом выругался казак; вода позади него окрасилась кровью.

      Влекомый на аркане татарин захлебывался.

      – Не барахтайся, пес, – прикрикнул на него Колесо и размашистыми саженками доплыл до струга. Браты подхватили храбреца. За ним выволокли и татарина. Он был бледен и не дышал.

      – Враз откачать! Заговорит поганец! – И сам Брязга схватил пленного за плечи, положил на дно струга. Сводя и разводя безвольные руки ордынца, он озорно покрикивал: – Погоди, успеешь еще на тот свет. Магомет не заждется. Дыши, дыши, леший!

      Изо рта и носа ордынца пошла вода, он неровно задышал и открыл глаза.

      – Жив чертушка! – обрадовался Богдашка. – Чье войско? Зачем пришел?

      – Много… Маметкул ведет… Племянник хана…

      Кормщик Пимен отводил струг подальше от орды, но татары следом скакали по берегу. Парус был изодран острыми наконечниками стрел. Многие из казаков поранены: одному глаз выбило, другому ухо оборвало, третьему в грудь попало. Колесо обливался кровью, но ни стоном, ни взглядом не выдал сильной боли, только попросил Пимена:

      – Умой спину мне да медвежьим салом смажь. Живо… черт!..

      До чего терпелив человек! Старик, смазав рану салом, наложил на нее тряпицу, и Колесо, поставив перед собой пук хвороста, стал бить по врагу из пищали.

      Татары не унимались. Гарцуя на горячем коне, Маметкул размахивал саблей и крепко бранился. Ох, до чего хотелось ему добыть казачий струг!

      Казаки лихо отвечали:

      – Эй, подбери полы кафтана, конь смочит!

      – Чего кричишь, шайтан голова! – неслось с берега.

      Со стругов отзывались:

      – Подавай нам вашего царевича, мы поучим его казачьей удали!

      – Тьфу, рус, ты жрешь свинья?

      – Жру, а тебе свиное ухо осталось!

      – Получай стрела!

      Следя за полетом тугой стрелы, казаки смеялись:

      – В чистое