ПАНК 57. Пенелопа Дуглас

хихикать.

      – А это что такое? – Шеннон показывает на оттопыренный карман моей юбки.

      Мое сердце немного сжимается. Больше ни у кого в моем классе нет ингалятора, и, если они узнают, я буду выбиваться из общей массы еще сильнее.

      – Это просто ингалятор, – негромко отвечаю я. – Я аллергик, и у меня астма. Ничего серьезного.

      Я не поднимаю глаз, потому что боюсь увидеть, как они переглядываются, и поджимаю губы, чувствуя, что к глазам подступают слезы. Почему у меня не получается быть такой же крутой, как они?

      – Как думаешь, Кори Шульц симпатичный? – вдруг спрашивает Шеннон.

      Я моргаю и готовлюсь защищаться.

      – Нет, – быстро отвечаю я.

      Кори Шульц – наш одноклассник, и на самом деле он милый, но я не хочу, чтобы кто-нибудь знал, что я так думаю.

      – Ну а я думаю, симпатичный, – говорит она. – Мы все так считаем. Ты с ним поссорилась?

      Я поднимаю взгляд и качаю головой.

      – Нет. Я просто… да, думаю, он все-таки симпатичный.

      Девочка, стоящая за Шеннон, начинает хохотать, а Шеннон вдруг убегает куда-то в сторону баскетбольной площадки.

      Сердце начинает биться быстрее. Она подходит к Кори и что-то шепчет ему на ухо, а потом он оборачивается, чтобы взглянуть на меня, и его лицо искажает гримаса отвращения.

      Только не это.

      Все начинают хохотать. Я разворачиваюсь и убегаю. Мне в спину кричат:

      – Райен любит Кори, Райен любит Кори!

      Я начинаю плакать. Слезы стекают по лицу, меня сотрясают рыдания. Я забегаю за угол школы и прячусь, чтобы они не видели моей истерики.

      – А теперь-то что с тобой не так? – спрашивает, подходя, моя сестра-пятиклассница. Должно быть, она увидела, как я убегала.

      – Ничего, – реву я. – Просто уходи.

      Она злобно шепчет:

      – Подружись уже с кем-нибудь. Тогда мама перестанет заставлять меня играть с тобой, и я смогу наконец спокойно играть с друзьями. Это что, так сложно?

      Я реву еще громче. Она убегает. Стесняется меня. А я сама не знаю, что со мной не так.

      Я вытираю слезы и иду в класс. Уверена, лицо у меня красное, как помидор, но никогда не поздно расставить на парте папки и спрятаться за ними, положив голову на столешницу.

      Я тихонько вхожу в класс. Несколько человек, оставшихся делать домашнее задание, сидят за партами, а мисс Уилкенс – за компьютером, спиной ко мне. Я проскальзываю на свое место, достаю две больших папки и ставлю их на парту. Это мой щит. Потом опускаю голову и прячусь.

      – Хочешь мне помочь? – слышу я голос.

      Я смотрю направо и вижу: Далила что-то делает с папиросной бумагой на полу. Она протягивает мне маркер. У нее грязь под ногтями, светлая челка свисает прямо на глаза. Она всегда остается в классе на время перерыва. В отличие от меня, она уже давно перестала пытаться с кем-то подружиться.

      Я беру маркер, слезаю на пол и присоединяюсь к ней.

      – Спасибо, – говорю я, глядя на нарисованную наполовину Эйфелеву башню высотой с меня.

      Она улыбается, и мы вместе