Мифы и правда об «Иге». Как Русь расцвела при Золотой Орде. Алексей Шляхторов

по Монгольской империи. Монголосфера

      При первом же упоминании о Монгольской империи возникает ощущение чего-то огромного, великого, колоссального по своим тектоническим масштабам. И вместе с этим одновременно ошеломляющего и даже пугающего. Но это в первую очередь западное, чисто европейское ощущение, которое пришло в Россию, а затем закрепилось уже в Советском Союзе. Как известно, Степная империя «оперировала» в треугольнике Россия—Иран—Китай. И теперь все эти страны мы видим в числе сильнейших и наиболее влиятельных держав мира. Вот это как получилось? Поэтому нам от евроэмоций стоит перейти к реальному сравнительному анализу жизни и реальных дел державы. А начать это надо, как это обычно и бывает, с первоисточников. Ибо тогда сразу окажется, что при внимательном чтении этих текстов откроется то, что как-то в нашей российской и советской науке, и в историографии особенно, сложилось – одни «показания» источников выделять, а другие замалчивать. Очень удивительно. Но лучше всё по порядку. Итак, известные первоисточники у нас делятся на китайские, собственно монгольские, а также мусульманские и христианские. Вот мы самые важные из них и сравним. Современному российскому читателю, воспитанному, как правило, в традициях западного типа культуры (даже при всем нашем евразийском своеобразии), трудно понять поведенческие стереотипы образа жизни кочевника-степняка. То, что для монгола было естественным, просто как дыхание, сегодня нами воспринимается как нонсенс. Вот классический пример, долго ставивший в тупик многих исследователей жизни Чингисхана: при набеге меркитов он оставил свою жену, при этом фактически обрекая ее на неизбежное пленение, так как для нее «не хватило коня». При этом с европейской точки зрения лошадей хватило бы на всех. И поведение Чингисхана представляется большинству историков (особенно западных) совершенно необъяснимым. И начинаются разного рода спекуляции и просто фантазии [23]: он не любил свою жену (что противоречит всей дальнейшей жизни Чингисхана); он рассчитывал, что ее не найдут или не тронут (нелепо!); он струсил, впал в панику и бежал (и это будущий железный полководец, создатель могучей империи!). В общем, варианты можно множить, а в реальности для монгола здесь не возникало даже выбора, как поступить. Императив первый: жизнь главы семьи важнее жизни остальных ее членов. Императив второй: чтобы спастись от вражеского преследования, у главы семьи должен быть запасной конь. И все, для любого монгола абсолютно ясно, почему на девять членов семьи не хватило девяти лошадей. Одному члену семьи действительно недостало коня. Лишней в данном случае оказалась Борте [24]. Этот пример приведен здесь лишь как наиболее ярко иллюстрирующий разность менталитета кочевых и оседлых народов. Но подобного рода коллизии, пусть и не такие очевидные, возникают постоянно, затрудняя восприятие и интерпретацию фактов. Отсюда и сложность для нашего восприятия такого важнейшего источника по истории монголов, как «Сокровенное сказание» (другое название