Ярость Севера: Трилогия. Когда север разрывает сталь. Павел Алексеевич Пашков

вызывающе засмеялся и плюнул на ворота.

      – Эй, полудурок! Скажи своему вождю, что к нему пришел Ниялль! Тот, кто по слухам убил конунга Адальштейна! Ха-ха-ха! – после слов Ниялля, Викинг остановился и быстрыми шагами, задыхаясь, снова поднялся на вышку.

      Он схватил факел и посветил им вниз, пытаясь увидеть того, кто посмел там дерзко говорить с ним.

      – Ах ты урод паршивый! – он в ярости ударил одного из арбалетчиков по плечу, – А ну, ублюдки! Убейте этого умника! – все воины открыли огонь по темноте, вслепую.

      Тишина. Через минуту в одного из них прилетел камень, Ниялль метко попал прямо в глаз молодому воину, тот бросил вниз свой арбалет и закричал от ужасной боли. Второй мужчина, положив свое оружие, попытался посмотреть, что с его другом. Двое других викингов на второй башне стали беспорядочно стрелять из арбалетов в ночной мрак, усердно перезаряжая новые стрелы. Толстый викинг от страха быстро спустился с вышки и бегом побежал вглубь города. Картина безумно интересная: истеричный крик воина, которому Ниялль камнем пробил глаз, горящие факелы, растягивающие тени людей, превращая их в монстров и двое воинов, которые дрожащими руками упорно выстреливают все стрелы в темноту. А Ниялль все заливается смехом, то в одной стороне, то в другой. В конце концов, воины выстрелили все свои запасы стрел и просто застыли на башне, пока еще одному из них в лоб не прилетел камень, по размерам не меньше пяти мужских кулаков. Он моментально рассек кожу на голове, и лицо залилось сплошной кровавой пеленой. Смех Ниялля пропал, послышались крики викингов по ту сторону города.

      – Открывай ворота! – тяжелые деревянные двери заскрипели и за ней показалось не меньше тридцати здоровенных мужиков с топорами. Они остановились ошарашенные, пытаясь хоть что-то увидеть в темноте, – сторожилы! – Ниялль меланхоличной походкой, улыбаясь во весь рот, спокойно вышел к воинам, которые не понимали, что происходит.

      А там, наверху, на вышках все также ужасным криком заливался арбалетчик. Камень пробил ему глаз и тот, превратившись всмятку, медленно вытек наружу. Мужчина буквально визжал от резкой конвульсивной боли.

      – Что такие невеселые? Сдаюсь, сдаюсь! – Ниялль поднял руки за голову и повернулся спиной к воинам. – Вяжите и к конунгу! Он меня ждет!

      – Ага! Щас! – грозно произнес один из мужчин и, подойдя к Нияллю, что есть сил, оглушил его рукоятью топора по уху. Ниялль обмяк и свалился на землю, без чувств.

      Ниялль несколько раз открывал глаза, пока его несли здоровенные мужики по городу, потом снова падал в глубокое бессознательное состояние. Голова болела до жути и в ней постоянно слышались какие-то голоса мужчин, женщин… Снова мужчин, потом крики, ругань… В какой-то момент Ниялль оказывался на бегущем под белыми парусами драккаре. Мчался через океан, тонул в его глубинах и снова просыпался сухим и невредимым, но уже на других суднах. Из этих сумбурных снов