… если нельзя …. БИРИСИ

порченых девок. Как только не смотрели на него. Бесстыже, требовательно; с наглым любованием, как на жеребца или дорогую машину; смотрели с вызовом, прямо; смотрели заигрывая; смотрели расстреливая, чтобы сделать из него трофей-чучело. И он привык отвечать, подавляя собственным взглядом или не замечать вовсе эти легкодоступные тела с бесстыжими глазами. Но не было ещё такого, чтобы искать и ждать девичьего взгляда. Эта кавказская девушка своим потупленным взором требовала от него больше, чем все красавицы вместе взятые, которые когда-либо смотрели на него. Её взгляда надо было добиваться. Её видимая покорность и непритворная стыдливость были куда-более привлекательнее и весомее интереса распущенных юниц. Чтобы она взглянула, нужно было постараться. Нужно было быть достойным мужчиной. За её внимание надо было бороться.

      А она чувствовала его интерес. С этого дня Ясмина не могла забыть Ивана. Даже если бы хотела, не смогла бы. Он всё время напоминал о себе. Шёл, вдруг, навстречу по коридору учебного корпуса; стоял у входа в универ и глядел на неё; или подходил к их девичьей компании и предлагал подвезти всех; наблюдал из какого-нибудь окна, как Ясмина с подругами прогуливается по университетскому скверу. Она, конечно, замечала Ивана, но старалась не смотреть на него.

      Иван хотел бы подойти и поговорить с ней, но догадывался, что даже простая беседа с ним на людях может опорочить девушку в глазах её земляков. Потому он воздерживался от явного сближения и искал возможности поговорить с ней без свидетелей. Однако это оказалось почти невозможным: Ясмина не оставалась одна. Она была либо с подругами, либо кто-то из родственников привозил её перед учёбой или увозил после. Он улыбался ей издалека, несколько раз здоровался с ней, но у него не было возможности поговорить с ней без свидетелей.

      Иван попытался узнать что-нибудь о Ясмине через Олю. Она, как и остальные подруги Ясмины, уже заметила Ванин интерес, и в их кругу это стало поводом для шуток и едких замечаний. Ване она сообщила лишь, что Ясмина помолвлена, и если он попытается сблизиться с ней, то им грозят серьёзные неприятности. Ясмина, между тем, до сих пор никому не сообщила, что её помолвка разорвана. Во-первых, так было безопаснее, а во-вторых, ей не очень-то хотелось быть в чужих глазах девушкой, от которой отказался жених, ведь она, фактически, оказалось запасным вариантом. Она – а не Муса, как ей представлялось.

      Ивана не особо расстроило знание того, что Ясмина помолвлена. В то время как для аборигена Кавказской возвышенности (за исключением самых отчаянных сорвиголов) помолвка делала девушку запретной, для аборигена Средне-Русской равнины помолвка представлялась заневоливанием несчастной и бесправной девушки, осуществлённой её родителями в сговоре с родителями её будущего жениха-эксплуататора. По крайней мере, Ивану так хотелось представлять положение «несчастных» девушек Кавказа – и он так представлял. Правила