Держи голову выше: тактики мышления от величайших спортсменов мира. Брэндон Снид

чувствительную от природы натуру, не говоря уже про единственный совет, который мне давали родители в то время: «Продолжай верить, просто верь».

      И вот тут мы подходим к оборотной стороне истории, когда тебе кажется, что всё вокруг словно прокляло тебя, когда твое тело это не твое тело вовсе, а некий новый враг, когда ничто не дается тебе легко, когда кажется, что законы Вселенной специально переписали со злым умыслом против тебя.

      Мои страхи, как на поле, так и вне его, становились всё сильнее и сильнее, пока не начали проявлять себя физически посредством мандража. Видели когда-нибудь фильм «Высшая лига – 2»? Мы смотрели его в командном автобусе каждый раз, когда ехали на какую-нибудь игру. Там есть персонаж, кэтчер по имени Руби Бэйкер, который не умел даже бросить мяч назад питчеру. Мандраж, так это называется. У Руби был чудовищно запущенный случай мандража, прямо как у парней, не способных закатить мяч в лунку, забросить штрафной или забить филд-гол.

      Одним из моих прозвищ было Руби.

      У меня всегда была рука-пушка – одно из моих сильнейших качеств; я очень любил подлавливать на второй базе раннеров, оторвавшихся слишком далеко, порой делал это прямо с коленей – но с тех самых пор, как я начал играть в Младшей лиге, этот бросок мяча обратно на питчерскую горку всегда был для меня поводом понервничать, а в старшей школе стало только хуже. Как-то раз, одним дождливым днем, в матче American Legion, случившемся летом, незадолго до начала выпускного года, мой бросок питчеру вышел неудачным, мяч улетел в сторону, отчего питчер устроил мне нагоняй. Потом это продолжилось, и спустя немного времени уже каждый мой бросок питчеру оборачивался небольшой панической атакой, из-за которой я напрягался так сильно, что чувствовал, как плечо моей бросковой руки деревенеет.

      На всем протяжении первого года моей учебы в колледже я чувствовал себя так, будто мой мозг непрерывно горит огнем. Я начал представлять себе маленьких драконов, летающих внутри моего черепа и сходящих с ума. Я чувствовал себя потерянным и беспомощным. Тренер не знал, как помочь мне. Родители пытались, но тоже не знали, как помочь. Книги, которые я читал, не помогали. Библия не помогала. Церковь не помогала. Бог не помогал. Люди в родном городе поражались, когда видели, с какими трудностями я столкнулся, но и они не знали, как помочь.

      Я чувствовал, что мандраж теперь сопутствует мне во всем. Я запарывал сигналы, лажал в простых розыгрышах, запускал мячи в аутфилд. Порой мне казалось, что я забыл, как правильно размахиваться битой. Как-то раз – и я сейчас не выдумываю, – когда я стоял на первой базе, отчаянно желая сделать что-нибудь хорошее для команды, я сделал тэг-ап после поп-флая, прилетевшего к кэтчеру. Даже за пределами поля я стал вести себя как не совсем здоровый головой человек. Я чувствовал себя так, будто не знаю даже, как… тусить. Как просто быть обычным чуваком. Уличный баскетбол, который я когда-то обожал, стал напрягать меня так сильно, что я едва соображал. В иные дни, просто сидя за рулем, я так сильно сжимал