Шестое чувство, или Тайна кузьминского экстрасенса. Сергей Георгиевич Михайлов

это обо мне знаете?

      – Вот чудак! Да от вас же самого! – воскликнул Арнольд Иванович. – Перекачал информацию из вашей головы в свою, переработал, отбросил всё лишнее, обобщил и – пожалуйста! – портрет готов. Знаю, знаю, Николай Николаевич, вы скажете, что сами о себе так не думаете. Верно, не думаете. Но ваша память, в которой я изрядно покопался, содержит такое обилие различных фактов, характеризующих вас с той или иной стороны, что мне осталось только обобщить их и составить исчерпывающую вашу характеристику. Здорово, правда? Работать с голыми фактами тоже надо уметь. Бывает, изрядно попотеешь, прежде чем извлечёшь из мыслей собеседника то, что тебя интересует… Да вы не смущайтесь, Николай Николаевич, на Земле вас никто «просвечивать» не будет, там, наоборот, каждый человек будет у вас как на ладони. Пойдёмте лучше ужинать, время уже подошло.

      Ужин произвёл на меня благоприятное впечатление, как, впрочем, и вся инопланетная кухня. Арнольд Иванович в ожидании скорой разлуки был особенно разговорчив и обходителен. Обладая способностью читать мысли, он предупреждал любое моё желание. Он искренне жалел, что приходится расставаться со своим новым другом, дважды в его глазах показывались слёзы. Пытаясь заглушить горечь предстоящей разлуки, он усиленно налегал на коньяк, так что к концу ужина его изрядно развезло. Я же, растроганный столь откровенным проявлением чувств со стороны инопланетянина, старался не отстать от хозяина и вскоре тоже как следует захмелел.

      – Коля, я хочу выпить за тебя! – еле ворочая языком, произнёс Арнольд Иванович и в очередной раз наполнил рюмки. – И за нашу будущую встречу!

      – Арнольд Ив… ик! – я, кажется, икнул, – Иваныч… Арноль-дик! Дай я тебя поцелую…

      Я встал и, шатаясь, потянулся через весь стол к своему другу, но случайно задел бутылку, и та с грохотом упала на пол, разбившись на мелкие кусочки.

      – К счастью! – завизжал я и смахнул со стола всё остальное.

      – Молодец! – одобрил мой поступок Арнольд Иванович, похлопав меня по плечу. – Так держать!.. Всё, Коля, нам пора, скоро Земля. Слышите, гражданин, вам на следующей выходить!

      – Не хочу на Землю! – заорал я дурным голосом. – Хочу всю жизнь летать на твоей посудине! Ты мой лучший друг, Арнольд. Нет, ну кто бы мог подумать, что среди этих, как их… – я ткнул пальцем вверх, не найдя нужного слова, – попадаются такие отличные мужики! Ну дай я тебя поцелую, Арнольдик! Арноша!..

      Мы обнялись и, качаясь словно при восьмибалльной качке, дуэтом пропели «Только шашка казаку во степи подруга…», сорвав аплодисменты у экипажа звездолёта.

      Прошло четверть часа. В иллюминаторе появился голубой контур земного шара. В каюту командира, где готовый к высадке сидел я, ворвался запыхавшийся Арнольд Иванович с огромной охапкой голубых роз.

      – Вот, возьми! – крикнул он с порога. – Ничего, кроме цветов подарить не имею права. Это тебе на память. Они долго стоят, недели две, а то и больше, если ласков с ними будешь. А пахнут как, а? На, бери. У нас в оранжерее их много.

      – Спасибо, Арнольд, –