Братство волка. Екатерина Владимировна Набоко

обидчика, и, шантажируя его, заставил убить своего друга. После я и с ним самим разделался. Всех перечислять не вижу смысла. Я не попался ни разу.

      В некотором роде, цели своей я добился. Дети меня боялись, и насмехаться больше никто не осмеливался. Но, в сущности, пренебрежение к отпрыску некромантов являлось, скорее, традицией. Это было преступлением моих родителей, и с его влиянием я бороться мог. Но, если бы я сам проявил слабость, такого мне не забыли бы никогда. И я до смерти боялся, что мои настоящие слабости раскроются.

      Нас учат причинять мучения, так как боль и страдания жертв служат главным источником тёмной энергии. Вы уже слышали, что я с детства убивал обидчиков и при этом находил пьянящее наслаждение в их страданиях. Не объяснить словами охватывающее меня чувство, переходящее в экстаз, когда в глазах обречённой жертвы видишь сменяющуюся палитру эмоций: понимание неизбежного, ужас, мольба, отчаяние, ненависть, раскаяние, иногда даже умиротворённость. Бесчувственное, поспешное убийство приносит мне разочарование. Как бы то ни было, убивать и мучить людей я научился и привык самостоятельно. Возможно, потому, что начал я со своих обидчиков, или потому, что неосознанно испытывал отвращение ко всем фалийцам с их рабским мировоззрением. Но обучать нас жрецы начинали на животных.

      Воробьи, голуби, мыши, крысы, кошки, кролики, собаки – такие красивые! Я содрогался, глядя в их доверчивые глаза. Когда я прикасался к их пушистой шёрстке и мягким пёрышкам, многие начинали ластиться, словно я их гладил. От этой искренности у меня на глазах наворачивались слёзы. Я должен их убивать? Почему!?

      Многие ученики с улыбкой гладили животных, а потом с такой же улыбкой их пытали. Уши закладывало от криков несчастных зверьков. Вы знаете, как кричит обезумевшая от боли кошка? Её плач не отличить от человеческого. Видя восторг в глазах детей, я преисполнился к ним ещё большей ненавистью. И ничего не мог сделать. Если бы я отказался мучить животных, меня заставили бы делать это с утра до ночи, пока я не очерствел, поборов слабость, или не сломался, доказав свою несостоятельность. Ненавидя себя, проклиная свою никчёмность, я сжимал в руках мерзкий инструмент и приступал к экзекуции.

      С тех пор мне каждую ночь снились кошмары. Я думал, что сойду с ума, но, к своему стыду, умудрился извлечь пользу из этой ситуации. На втором занятии я заявил о желании получить в качестве подопытного человека. Разумеется, мне его не дали, возможно, даже сочли меня самонадеянным хвастуном, но я требовал человека на каждом занятии и, в конце концов, добился своего. Спустя месяц в храм привезли женщину. Мэй, одна из учениц, проговорилась, что это её мать. И я не мог не воспользоваться столь ценной информацией.

      Мэй я ненавидел. Крикам умирающих животных всегда сопутствовал её смех. А поймать её, как других своих врагов, мне не удавалось, она была очень осторожна. И вот теперь появилась возможность наказать её. Когда мне отдали женщину, я с улыбкой предложил Мэй составить мне компанию.

      Кто