Второй шанс. Ольга Теплинская

Теперь за спиной возвышалась злобная фурия, считающая, что все в этом мире существует только для нее.

      А таких Василий Степаныч не любил. На дух не переносил, и жалеть не собирался.

      «Сейчас мы ее закроем, где погрязнее, – злобно подумал Степаныч. – И дежурный сегодня Ганин. Не человек, а мусор настоящий. Разбираться: кто прав, кто виноват – не будет. Ему главное дело закрыть, чтобы начальству доложить, а там, хоть трава не расти».

      Но взглянув на поникшую барыньку, устыдился своих мыслей. Тридцать лет прослужив в доблестной милиции, в полиции вот уже пять лет, Василий Степаныч не очерствел душой, жалел всех несчастных – озлобившихся или заблудших.

      Правда, камеру для нарушительницы выбрал самую паршивую: холодную, сырую, без окошка. Может, Ганин ее и выпустит, но чтобы в воспитательных целях, пусть посидит пару часиков, помучается.

      Резкий запах узкой, как пенал камеры, сильно ударил в нос. Чесночный, по сравнению с этим, сразу показался вкусным. Таня беспомощно обернулась на своего конвоира:

      – А сколько мне тут сидеть?

      – Ждите, пока следователь не придет.

      – А, может, я в коридоре подожду? Я не убегу никуда, честное слово.

      – Положено вас задержать, вы, можно сказать, многодетную мать жизни лишили на своем «Мерседесе».

      Слово «Мерседес» Степаныч выплюнул. Не мог он понять: как можно за машины такие деньги выбрасывать и где их можно заработать честным трудом.

      Таня, вздохнув, полезла в сумку за телефоном, но Степаныч, уже сделав два шага к выходу, развернулся и забрал из рук потерпевшей сумку.

      – Это следователь будет решать, что вам из вещей оставить. У меня в дежурке пока постоит.

      – Но я же имею право на звонок, – робко вспомнила Татьяна фразу из многочисленных фильмов о преступниках и стражах закона.

      – Только в присутствии следователя, – парировал, знающий законы Степаныч, и, нарочно гремя ключами, долго копался в замке.

      – Василь Степаныч, – молчавший до этого Коля Сорокин, решил вступиться за свою подопечную, – а зачем ты ее в камере закрыл? Могла бы и в коридоре подождать.

      – А убежит? Ты доставил, я за нее расписался, значит, несу ответственность. Мне, что прикажешь – ее к себе наручниками приковать? У меня своих дел полно, – глядя в немытый пол, бубнил Степаныч, понимая, что палку перегибает.

      – Да не виновата она, мне кажется! – вздохнул Коля.

      – Не нам с тобой решать. Кажется, не кажется, а это суд будет приговор выносить, на основании расследования. Вот ты свой институт закончишь, и будешь судить, а не на кофейной гуще гадать.

      – Ох, когда я еще его окончу!

      – Надо, Коленька. А то так в дежурке и просидишь свой век, как я – неуч.

      Василиса

      Настройщика прислала мама, даже не спрашивая, каким образом ее дочь связана с Домом престарелых.

      Василиса помнила этого седого сухонького старичка, каждый месяц приходившего в их дом настраивать дорогой старинный рояль. Казалось, он