Александра. Блаженная земли Истринской. Ирина Рубашкина

сама чай заварит. Посадит меня с собой рядом, тетка Мавра – напротив. Сашенька нальет мне чашку, кладет кусочек сахарку и почему-то сольцы положит туда же, в чашку. Просвирочки кусочек отломит, подаст мне:

      – Ешь, пей, Маня, так тебе и надоть!

      Тетка Мавра говорит:

      – Мне что-то не нравится, как Сашенька тебя благословляет.

      – А что?

      – Жизнь у тебя, Маня, будет – терпеть да терпеть. И соленая будет жизнь, и немножко сладкая. Просвирочка – к терпенью.

      Так и получилось, что в жизни мне не повезло, всякое повидала, попробовала и соленое, и сладкое, и горькое.

      Сбылось и другое предсказание блаженной.

      – Бывало, Сашенька наложит мне книжек, а мне восемь лет, читать я не умела, – в школу раньше с девяти лет ходили. Думала я, что в книжках есть картинки, а картинок-то и нет! Ей тетка Мавра объясняет:

      – Сашенька, Маша в школу еще не ходит.

      – Господь милостив, Господь покажет, она и читать будет.

      А как она книжек-то наложит, так и гладит меня по головке и все напевает:

      – Господи, помилуй! Господи, помилуй! Господи, помилуй!

      Мавра ей:

      – Сашенька, что ты ей все поешь-то? Она должна монашенкой что ли быть?»

      Монашенкой я не стала, но на клиросе в Успенской церкви пела больше двадцати лет.

      Сашенька любила девочку Машу и дарила ей платки.

      Баба Маня вспоминала: «Платков-то Сашенькиных я четыре сносила до дыр».

      Блаженная изъяснялась притчами

      – К Сашеньке дверь не закрывалась. Только один уходит – другой пришел, один уехал – другой приезжает. Со всех сторон, вся округа, и Руза, и Можай – все к ней ездили за советом и благословением перед началом важного дела. Например, спрашивали о замужестве, о счастье брака, советовались, как быть при неурожаях, как сохранить заболевшую кормилицу-корову или лошаденку. Дня не проходило, чтобы не случалось посетителей: кто-то заболел, всякое разное, у кого что. А свои в Сафонихе ходили к ней постоянно. Она излечивала, которые лежащие, которые припадочные. Всех врачевала и все знала. С небольшим горем придешь – она рассудит. Или молча что-то показывает жестами, в чем люди увидят подсказку, как им поступить. И никогда она не ошибалась!

      Никаких колдунов Александра не признавала. Бывало, ездят-ездят по больницам да по знахаркам, дескать, там знают, туда поезжай – нигде никакого толку нет. А к ней пошлют – все сделает к исцелению. Случалось, больная станет ругаться, или песни петь, плясать будет, что хошь, – а Сашенька ей голову наклонит, книжку на голову положит, акафист прочитает, так она человеком делается. Приходит еле живая, а уходит – здоровая. И таких много к ней приходило. А, бывало, на носилках вносят или под руки ведут. Больную ломает, так тетке Мавре скажут:

      – Раба Божья, подержи ей руки, а то еще сшибет кого!

      Она и подержит.

      – Сейчас, сейчас, Сашенька за тебя помолится, и Господь тебе здоровья даст.

      А больная:

      – У! У! У!

      Потом все тише-тише