Великий пир. Александр Валерьевич Волков

ради брата сюда пришел? – спросил Юра. – Похвально. Я бы тоже за дочерью хоть на край света.

      – Ну, не совсем сюда, но если понадобится, сюда заявлюсь без проблем, – сказал я, чем вызвал одобрительный взгляд Юры. – Но сейчас мне надо выбраться. Если вы мне поможете, то вас ждет крупное финансовое вознаграждение. Это я гарантирую. По пять миллионов рублей. Каждому.

      Рома присвистнул, Андрей, судя по онемевшему лицу, таких денег никогда не видел, да и Юра тоже. Лишь Катя безразлично кивнула, не проявив эмоций, ее выдержка поразила.

      – Что надо делать? – поинтересовался Юра.

      – Убить всех, кто на этой арене, – выдал я без обиняков. – Только тогда нам хватит крови, чтобы не скопытиться от голода и пройти испытания.

      Да, я сам от себя такого не ожидал, но такого жесткого решения требовали обстоятельства. Естественный отбор жесток, ему чужда мораль, да и кто мне все эти люди? Мой отряд – инструмент, а население арены – препятствие, лежащее между мной и домом. Теперь, когда я не один, было не так страшно, ведь я знал, что мне прикроют спину (не радии меня самого, так ради денег). Всегда проще сделать все чужими руками, не марая собственных.

      Я привык делать так на работе, и тут, думаю, разницы особо нет.

      – Ну, нет, – Андрей скрестил руки на груди, медленно покачал головой. – Я на такое не подписывался.

      – Никак нет, – спокойно ответил Юра. – Я убиваю преступников. Ни за какие деньги я не поступлюсь собственными принципами.

      – А я согласен, – охотно ответил Рома. – Либо они нас убьют, Юра, либо мы их. Мы живыми отсюда не выйдем, если ждать будем. Вова прав. В этом суть испытания. Это отбор сильнейших и умнейших. Так давай, пока мы сыты, воспользуемся возможностью.

      – Нет, – покачал головой Юра.

      Меня всегда поражало лицемерие моралистов, если честно, но тем было для меня лучше, потому что ими проще управлять. Их хрупкая мораль очень легко ломается под напором смены мотивации, путем тонкого манипулирования понятиями «хорошо» и «плохо» у них в головах. То есть, если показать моралисту «правильный» по его разумению мотивирующий фактор, то он живо изменит собственным моральным принципам, забыв о гуманизме и собственной безгрешности. Если Юра не хотел убивать ради денег (хотя в этом была суть его работы), то, больше чем уверен, он убьет ради другого.

      – Слушай, – вмешался я. – Ты дочь хочешь найти?

      Юра взглянул на меня с возражением, мол, зачем, скотина, на больное давишь? Я почувствовал, как нарушил его внутренний баланс, оставалось только додавить. Включить воображение, погрузить в нужную ситуацию, и он, вероятно, сделает все, что я скажу.

      – Ты видел валфорцев? – спросил я, заглянув ему в глаза. – Оборотней. Да или вампиров? Знаешь, что они могут сделать с твоей дочерью, если ты останешься сидеть здесь? – мне не надо было приводить живые примеры. Юра сам достаточно ярко все себе вообразит. – Они не посмотрят на то, что она ребенок.

      – Она взрослая, – хмуро перебил Юра. – Просто….

      – Просто