Вне сезона (сборник). Василий Аксёнов

вы говорите? – опешил я.

      – Вы так ведете себя со мной, – жалобно сказала она.

      – Как?

      – Вы немножечко, хоть самую чуточку можете быть… ну… ну чуть-чуть со мной не таким?…

      Мы стояли возле витрины какой-то булочной, и вдруг я увидел наши отражения. Я увидел ее тень, тонкую и высокую, которая увенчивалась огромным контуром заграничной белой папахи, и свою небольшую тень, контуры старой яцековской шапки, полукружия ушей…

      Знаете, тут пронзила меня нехорошая мысль: «Ирина смеется надо мной!»

      Как прикажете иначе объяснить наши отношения! Давайте посмотрим правде в глаза. Внешне я не блещу особенной красотой, положение мое довольно странное, одежда с каждым днем ветшает, здоровье паршивое, что я такое для нее? Я испугался вдруг, что все это длительный розыгрыш каких-то моих жестоких друзей.

      Той ночью я прибежал в студию и сказал Яцеку, что больше так не могу, что на этой неделе обязательно куда-нибудь уеду: или завербуюсь в Арктику, или в Африку, или отправлюсь в Целиноград, куда давно уже зовет меня один друг, который нашел там свое счастье.

      Я задыхался, воображая себе все фантастическое коварство Ирины.

      Яцек волновался вокруг меня, даже поставил кофе на газ. Он убеждал меня принять люминал и соснуть, говорил, что Ирина любит меня, что она разгадала во мне настоящего человека, но что мне были его утешения!

      – Вот телеграмму тебе принесли, Миша, – сказал Яцек так, будто все мое спасение в этом клочке бумаги.

      Телеграмма была от Баркова, с Южного берега Крыма.

      В телеграмме значилось: «Вызываетесь на пробы роль Конюшки группа Большие качели Барков».

      «Вот что значит друзья, – подумал я, рухнув в кресло. – Вот что значит настоящий друг Игорек, слово у него не расходится с делом. Обещал вызвать – вызвал. Крепкая мужская дружба». Я показал телеграмму Яцеку.

      – Ну, Миша, поздравляю тебя! – обрадовался он. – Может быть, это начало, а?

      Полночи мы рассуждали о моем предстоящем отъезде и о роли Конюшки. Что это за роль? Может быть, роль «маленького человека», обиженного судьбой, но сохранившего в душе рыцарский пыл и благородство?

      – Завтра мы с тобой идем по магазинам, – сказал Яцек, – ты должен экипироваться. Не можешь ведь ты ехать на Южный берег в таком виде.

      Утром он по моему поручению позвонил Ирине, сказал, что сеансы временно прекращаются по причинам творческого характера.

      – А как Миша? – услышал я из-за плеча Яцека далекий, словно из космоса, голос Ирины. – Вчера он был странным, и я вела себя неумно.

      Поверите ли, мне захотелось вырвать у Яцека трубку и прокричать Ирине, чтобы она бросила свои шутки, меня не обманет печальный блеск ее больших глаз, я знаю, она актриса, но я-то тоже не дурак, зачем ей нужны мои страдания, зачем, пусть она возвращается к своим ловеласам из ОДИ, я с ней больше не встречусь, может быть, только тогда, когда мой Конюшка прогремит на весь мир и…

      – А Миша вам завтра позвонит, – сказал Яцек и повесил трубку.

      Вечером я уезжал