Как я был солдатом Бундесвера. Алексей Тихонов

Итак, я решил выждать неделю и потом позвонить. Если у меня еще и были мельчайшие сомнения о моем решении вроде: «Авось и не пошлют в Афганистан», то у моих родителей сомнений не было. Мне понадобилось совсем немного времени, чтобы понять их точку зрения и окончательно для себя решить, что срочной службы мне вполне хватит. Но никогда не говори никогда…

      На следующий день я, как всегда, вернулся из школы домой. Папа меня встретил с ухмылкой и первое, что он меня спросил, было:

      – Ну что? Доходился в военкомат?

      – А что?

      – Вон, – показывая на стол, сказал он, – прислали тебе толстый конверт из военкомата.

      – О! Что-то они быстро. Я же им еще не давал ответа.

      – А им не надо было ответа. Что? Попал?

      – Не, ну надо же сначала прочитать, чего хотят.

      – Ну-ну, читай, читай.

      Ничего страшного в конверте не было. А даже в определенной степени нечто радостное для меня. Меня призывали на 9-месячную срочную службу в батальон связи, дислоцирующийся в самом центре Германии. Я сразу же обзвонил своих друзей и сообщил им, что меня призвали. Обер-штабс-фельдфебелю я же так и не стал звонить, рассмотрев это письмо как их ответ на мои многочисленные вопросы.

      Но перед тем, как пойти в армию, мне предстояло ещё одно важное дело. Сбрить волосы. В 15 лет я начал отращивать волосы, и к 19 годам они выросли на 34 сантиметра. Я специально замерил их, когда последний раз мыл голову и расчесывал свои космы. Почетный ритуал обрезания волос я доверил своему другу Паше. Паша окончил на год раньше меня школу, и был призван в Бундесвер годом раньше. У него тоже были до армии длинные волосы, 50–60 сантиметров. В свое время он тоже доверил мне постричь его перед армией. Так что, особое доверие было у нас взаимным. Но в отличие от него, я захотел стричься абсолютно налысо. Если срезать волосы, то под ноль, решил я. Паша побрил меня машинкой под ноль, а потом мы еще несколько раз намазывали мне голову пенкой для бритья и брили ее станком для лица. В последний раз я уже сам брил себе голову и, конечно же, чуть не отрезал себе ухо. Заставь дурака молиться, он себе лоб расшибет. После трех заходов бритья обычной бритвой вся голова была в порезах и жутко кровоточила. Кровь стекала по затылку на спину. Для начала мы полили мою изрезанную кожу лосьоном для бритья, из-за чего я, как бешеный, стонал. Голова как будто была в огне. После безуспешных попыток использования лосьона на спирту мы присыпали голову детской присыпкой. «Пудра для детских попок» сразу подействовала, и жить мне стало легче. Гораздо больший шок наступил же, когда я увидел себя в зеркало. Сперва я испугался. Потом более или менее свыкся. Но что более интересно, я заметил анатомическое изменение моего черепа с тех пор, когда я последний раз брился налысо лет в 13–14. Голова приобрела строгие контуры и небольшие угловатые выпуклости, в отличии от прежней детской круглой яйцевидной формы.

      Дальше последовали мои проводы, которые проходили в два этапа: с семьей и с друзьями. Сначала я решил встретиться с друзьями. Мы собрались в берлинский парк Тиргартен, чтобы выпить там по кружке пива. Я, как призывник и виновник торжества,