Планета для всех. Игорь Фарбаржевич

согласился дед. – И если всё, действительно, выйдет, – вернём и книгу и… – Он не договорил. – Ладно, поеду достраивать Машину… – Лев Артемьевич поднялся с кресла, оставив на журнальном столике несколько крупных купюр. – Купишь продукты и приготовь что-нибудь на ужин. С обедом пока не получается… Некогда… Ну я поехал…

      – Успехов! – сказала Соня и заперла за ним дверь.

      Спускаясь во двор, профессор Синичкин подумал:

      «Да, вначале мы вернём Сонину книгу, а потом… потом Софьюшку… Соня предложила необыкновенную идею! Если она сработает – каждый на земле сможет вернуть ушедшего из жизни родного ему человека… И тогда… – Лев Артемьевич даже задышал полной грудью. – И тогда наступит бессмертие для всего человечества!..»

      …Перебравшись в лодке на остров Ковчег, где строилась СВМ, профессор вновь залюбовался своей «мысленной» работой и остался доволен.

      Придуманное в уме творение Льва Артемьевича, видимое пока лишь его создателю и которое нельзя было потрогать никому руками, кроме изобретателя, стояло на берегу острова.

      И всё же СМВ увидит мой Читатель.

      Она действительно походил на жёлтый «горбатый» «Запорожец» и выглядел совсем готовым – от колёс до крыши. Осталось лишь мысленно, согласно чертежам, подключить электричество, связь, кислородную и тепловую установки, а также Интернет, придать Машине изнутри уютный дизайн, а также позаботиться о продуктах, воде и тёплых вещах.

      И, наконец, нужно было закончить оборудование Дорожного Табло, чтобы набирая на нём минуты, часы, дни, месяцы, годы и даже века, а также указывая астрономические и географические координаты заданного маршрута, можно было передвигаться по Дороге Времени.

      Из воды показался Водяной.

      – Доброго дня, Артемьич! – поприветствовал он профессора.

      – Здравствуй, Хозяин реки! – ответил уважительно Синичкин.

      Водяной любил, когда его так величали. На мокром бородатом лице тут же появлялась хитрющая улыбка:

      – Долго ещё строить будешь? – поинтересовался он.

      – На днях закончу, – пообещал профессор.

      – Жуть, как посмотреть на неё хочется!.. – воскликнул Водяной и тут же добавил: – Впервые вижу… то есть… совсем не вижу… как человек что-то строит. Эх, завидую тебе, Артемьич! Увидеть наш Зуев, каким он был тыщу лет назад – это я понимаю!.. Тогда, гнюось, в Искре прапрадед моего прапрадеда жил!.. Может, увидишь его… ну, мало ли чего… Так вот… Привет от меня передай и на память сфоткай…

      – Что «сфоткаю» не обещаю, – нахмурился Синичкин. – Но если увижу – сфотографирую обязательно!.. Даже ты, можно сказать, один из образцов русского фольклора, позволяешь себе говорить эту гадость! – огорчился он – «Фотки», «сфоткать» Тьфу!

      – Так ведь все так говорят!.. – растерялся Водяной.

      – Кто это «все»?

      – Так… молодёжь! И родители их тоже не отстают. Мне всё из-под воды слышно. А, что, разве нельзя?

      – Теперь всё можно! – с досадой махнул рукой Лев Артемьевич. – Только не по-русски это!

      – А