Нечестный штрафной. Юрий Москаленко

Молчим, наслаждаясь этой, поистине волшебной, близостью. Она опять уже одной рукой умудряется копаться в телефоне.

      – … чтобы хоть как-то оживить свадьбу, тамада назвал невесту блядью!

      Ржём в голос, а кто-то и вино пролил, но, блин, не на себя, а именно на мои многострадальные шорты!

      Вино не отстирывается, говорят, придётся теперь выкидывать.

      И опять очередной перл на медицинскую тему.

      – … мамочка, ну и шо из того, шо я переспал с пациенткой, многие врачи так делают… – Да, многие, но ты-то, блядь, Сеня, – ВЕТЕРИНАР!!!

      Опять раскаты смеха по всей палате проносятся.

      Ох, что-то анекдоты всё откровенней и откровенней становятся.

      – Я надеюсь, вы, Зинаида Степановна, у нас не ветеринар? – смеясь, спрашиваю я.

      – Нет, но посмотреть могу, и не только посмотреть, товарищ пациент. Надеюсь, вы гавкать умеете? – опускает она свою ладошку в район начавшего воскрешаться бугорка.

      – Гавкать – нет. Я что, кобель какой-то? Я только мурлычу от удовольствия!

      И вновь прижимаю её к себе.

      Наши губы вновь встречаются, и на пару минут в палате слышится только очередная песня, в этот раз в исполнении «Самоцветов».

      Отдышались. Что-то поцелуи всё продолжительней и продолжительней получаются.

      Забрала у меня бокал, наклонилась. Потянулась за бутылкой. Конфетной обвёрткой пошуршала, опять вернула мне наполненный бокал. И вновь потянулась за поцелуем.

      В этот раз действовала она более напористо, опять языком заставила разжать мои зубы, а потом мне в рот предала конфету.

      Отстранилась.

      Лампа потушена уже давно, ещё после первого поцелуя, из освещения только тусклый свет луны и ярко светящийся временами экран телефона.

      – Это – закуска. – Улыбается. – Давай, за нас и за сегодняшний вечер! До дна!

      Чокаемся.

      Вторая бутылка такими темпами скоро точно закончится!

      Забрала бокал. Вновь у неё в руках телефон, хотя, к чему он? И так понятно обоим, к чему всё идёт. Но приличия должны быть соблюдены, причём, с обоих сторон.

      – … на даче мужик ходит по грядкам голышом. Соседка увидела. Спрашивает: – Ты зачем голым ходишь? – Как зачем? Я хожу, а помидоры от смущения краснеют. – пожалуй и я так же сделаю. Через какое-то время дачник встретился с соседкой вновь, и решил поинтересоваться: – Ну, как помидоры? – Да никак! А вот огурцы попёрли!

      И смеётся сама заливисто, шарит у меня по ноге.

      – Я, вроде, не голая сижу, а огурец то вырос! – гладит она бугорок.

      И так, без тени смущения, рукой мне под футболку – нырь, и давай путь под шорты искать, а сама опять губами тянется ко мне.

      Ну, всё, понеслось! И от этих мыслей мне сносит крышу, и я уверено правой пятернёй мягко сжимаю ей левую грудь.

      Затяжной поцелуй.

      Её рука легко нашла путь к моему каменному «огурцу», а я нагло почти полностью расстегнул молнию у неё на халатике.

      Уже попытку освободить моего парня предприняла, и тут…

      Бздынь. Бздынь, бзддынь!

      – Проклятье! –