Нечестный штрафной. Юрий Москаленко

явно ведь Рубикон почти пройден?

      А никакой.

      Словно и не произошло ничего. Просто нам двоим очень хорошо и спокойно.

      А она, как ни в чём не бывало, словно и не целовалась только что с несовершеннолетним, читает дальше, копаясь у себя в телефоне.

      А я в прострации! Ещё немного и не выдержу, а запасных трусов у меня нет.

      – Армянин подходит к кабинке туалета: – кто там ест? – спрашивает.

      – Не ест, а срот!! – ему в ответ.

      Смех вырывается у нас одновременно. И опять обжиманцы. Хорошо хоть не танцы, а то с этим стояком какой из меня танцор.

      По радио «Машину» передают. «Пока горит свеча…» – надрывается Макаревич.

      Тихо, спокойно. Зизи замерла у меня на плече.

      Так и сидим, ловим этот миг такого хрупкого счастья.

      А трусики то у неё явно не стринги. Серьёзная оборона, не панталоны, конечно, но и не полоски-ниточки.

      Целоваться сама больше пока не лезет, и я не настаиваю, мне и так в кайф.

      Как же отлично вновь ощутить себя молодым!

      Я даже зажмурился от удовольствия. А Зина, между тем, продолжает:

      – … вот, говорят: «счастье тебя обязательно найдёт!»… не пойму, или я так офигенно прячусь, или оно меня как-то хреново ищет!

      Молчание… не до смеха. Всхлипы под мышкой у меня…

      И чё делать? Успокаивать?

      Как бы эта попытка, попыткой изнасилования не закончилась, и не факт, что жертвой насилия не стану я сам.

      Но погладить по головке красавицу можно. Пошептать на ушко что-нибудь хорошее, ласковое. Может, растает у неё лёд в душе и не будет больше слезу пускать мой любимый лечащий врач.

      Тихо сопит красавица у меня под рукой. Прижалась всем телом. Всхлипывает, но вроде как, уже не так и сильно. Понятно, что это алкоголь, но и воспользоваться мне этой её слабостью нельзя. Ведь знаю, что потом буду чувствовать себя последней конченой сукой. Захочет – сама даст понять. А я уж точно сам и шагу не сделаю, чтобы её…

      Даже слов не подберу. Трахнуть? Не то, слишком грубо. Отыметь? Вообще бяка. А вот полюбил бы я её с большим удовольствием, но чувствую, что и тут мне облом. Не даст. Сама не даст, но и сопротивляться не будет, если инициативу проявлю.

      Но как-то… стрёмно слишком. Не хочу портить звериными инстинктами очарование этой волшебной ночи.

      Пускай всё идёт своим чередом – чему суждено случиться, то случится и без моей инициативы.

      Потянулась. Левой рукой нежно ладошкой провела у меня по щеке. И сама губами дотронулась до краешка моего рта.

      Я же, в ответ, правой ладошкой погладил её по волосам, и чуть сдвинув голову влево, прижался своими губами к её раскрытому рту.

      Её язычок аккуратно прошёлся по моим зубам, как бы заставляя их разойтись.

      Боги, сколько нежности в этом чувственном поцелуе!

      Мои руки очень аккуратно пошлись по её плечам, нежно, едва касаясь, тронули трепетное тело в районе груди, и опустились по животику на ноги.

      Уж больно затянулся поцелуй, кружится голова, её рука покоится на бугорке, и он, гад, вздрагивает!

      Всё, опростоволосился! Всему виной моя подростковая