Не вилка. Сборник рассказов. Дмитрий Павлюк

Но это всего лишь скалы, и я совсем близко. В них шума нет, почти идеальная тишина, песок бледный, солнца не видно, и я дрожу от холода.

      И здесь нет воды. Да и с чего бы ей быть здесь, это же чертовы скалы в пустыне. Животных тоже нет, ни единой ящерицы, ни одного скорпиона – никого, кроме меня и красных камней. Но если я дошел до этого места, значит, смогу пойти и дальше, главное – не останавливаться, иначе забуду, зачем иду.

      У меня вдруг подкосилась нога, я упал на одно колено, прямо на острый камень, торчащий из песка. Рана глубокая, серьезная, но крови не много, от обезвоживания она густая и темная. Боль пульсирующая, но тоже приглушенная, не такая яркая и многогранная, как обычно, а тупая и односторонняя.

      Встаю, нога дрожит, но идти можно. Тащу ее за собой, ковыляю, оставляя на песке тонкий кровавый след темной жидкости. Сил уходит намного больше, я быстро устаю, но иду. Останавливаться нельзя, нужно идти. Остановишься – и идти дальше не захочется.

      Скоро я вышел из тени скал, и вновь передо мной открылась бескрайняя пустыня. Песчаные холмы, как неподвижные волны, отражали свет солнца, которое и не думало заходить, оставаясь в зените прямо надо мной. Впереди не было видно ничего, даже миража (если бы) – только золотой песок.

      Идти уже не было сил, под солнцем ногу жгло и пекло, боль усиливалась, будто что-то острое застряло в ране и теперь шевелится там. Мне хочется кричать о помощи, потому что сам я, боюсь, не смогу, не справлюсь, но никого нет, меня никто не услышит, да и кричать я не могу, в горле пересохло, кажется, что и сам я медленно стираюсь в песок и скоро меня развеет ветром.

      Но я еще жив, правда, перед глазами то и дело мелькают белые точки, собираются в кучу и снова разлетаются, ослепляют меня, и я не вижу, куда идти, а потом кружат передо мной, и я не могу понять, существуют ли они на самом деле или же это все от недостатка воды.

      Я падаю, распугиваю белые точки и оказываюсь лицом в песке. Дальше идти я не могу. Это конец, и я его все же приму. Подняв уставшие замутнившиеся глаза, я вдруг замечаю прямо перед собой железную трубу, торчащую из земли.

      Собрав последние силы, я встаю и пытаюсь выдернуть ее. Она слегка шевелится, но не поддается – видимо, что-то большое, под песком, держит ее. Я пытаюсь снова, но снова терплю поражение. Еще один рывок, и она вырывается, я держу ее в руках, не зная, зачем она мне и что с ней делать. Эта маленькая победа, забравшая так много сил, даже не дала ощущения победы, я все еще здесь, и мне все еще нужна вода.

      Но тут до меня донесся еле различимый хруст, похожий на хруст стекла. Я смотрю вниз: песок подо мной уходит в тонкую глубокую ямку, как вода. Треск усиливается, и вдруг я чувствую, что земля подо мной больше не держит меня, что подо мной нет более никакой опоры, и я проваливаюсь вниз.

      Первые секунды я не осознаю, что произошло. Но глаза привыкают к темноте и могут разглядеть темное помещение. По форме оно похоже на полусферу: стеклянный купол, засыпанный песком, накрыл круглое пространство. В центре расположилась небольшая возвышенность,