Сказы о Путнине. Чекист пушистым не бывает. Александр Гущин

штурман, вижу я, что меня на очередном продажном теплоходе электромеханик Роторов курирует.

      – Э, – думаю, – Роторов – сексот. Секретный сотрудник.

      Престарелый отец электромеханика был какой-то бывший министр степной промышленности распавшейся пустынной Советской республики. Сексот Роторов со мной общался согласно чекистскому досье. В КГБешном досье я был грешник, хуже Иуды. Комитет умер, но досье КГБ не уничтожили. Путнин на моём досье слово «КГБ» зачеркнул, и написал «ФСБ». Разве это справедливо? Сирия с ним, хрен с ним, Патрушов с ним, с Путниным! Меня компроматом не запугаешь!

      В море Сулавеси разговоры ведём с электромехаником предательские. Меркантильные. За сколько миллионов долларов можно продать наш, бывший советский теплоход?

      Тот памятный рейс был папуасским. Папуа-Новую Гвинею мы посещали. Папуасок щупали. В ожидании покупателя бродяжничал наш теплоход по Манилам, Бангкокам. По Тайландам. Легкомысленный, азиатский был рейс. Одно слово – продажный. Щепетильный товар перевозим, отдыхаем. Проституток восточных в портах Индонезии, Вьетнама, Филлипин, в портах Тайланда на борт, в каюты приглашаем. Азиатские девки дешёвые, можно за пустяковый сувенир договориться.

      Красив закат на побережье Папуа-Новая Гвинея! Когда меня никто не видел, на опушке лесных джунглей я очаровательную папуасску уговорил. На закате Солнца она со свёрнутой циновкой сама ко мне подошла. Обломок раковины суёт, доллары показывает. Часа три я её в сумерках и при ночной луне сексуально использовал. И в позе лотоса и в позе морского рака. В фигуре креветки, в позе омара долго угнетал я местную даму. И спереди и сзади. И сверху и снизу довлел я над аборигенкой. Полная луна, джунгли. Обнажённая папуаска и голый мужчина. В тропических сумерках в позах лангустов спаривались светлокожий и тёмнокожая. Сумерки прочь – ночь! Всю папуасскую камасутру мы перепробовали. Жарко сношались. Циновка вставала на дыбы. Секс у папуаски с криком. Я, как Тарзан в оргазме, в наслаждениях, ревел орангутангом. Разбуженные древесные кенгуру перепрыгивали через наши тела. Одичавшие свиньи, казуары, сорные куры, сумчатые барсуки разбегались за километры. Соблазнил я прекрасную тропическую деву битым зеркальцем. Ломалась папуасска, как райская птица, недолго. Сто метров от берега моря мы шли рядом. От вечернего берега Соломонова моря ломалась девица, до сумеречных мягких зарослей. Вела себя цивилизованно, циновку подстелила, кусочек раковины совала мне в шорты, шуршала долларами. Бормотала что-то, как уговаривала, а за дешёвое зеркальце пылко отдалась. Тропическая дева за кипучую любовь к ней ещё и камешек красивый подарила. На следующий день я узнал, что в Папуа-Новой Гвинее женщины хвастаются тем, что моряков они соблазняют за грязный обломок раковины. Бабы они и в папуасии бабы! Бабы всё ставят с ног на голову!

      В цивилизованных портах за пять долларов официально можно было купить