Сказы о Путнине. Чекист пушистым не бывает. Александр Гущин

      Балтийское морское пароходство Путнин уничтожил. Доверили сухопутному КГБешнику морскую компанию. Расскажу, как чекисты Путнина хозяйствуют. Смерть нам дышит в спину! Семь тысяч четыреста сорок дней прошло, как умер друг мой, Юрка Уткинов. Лет двадцать тому событию. Нам, высоким, красивым морякам балтийского торгового флота по сорок лет было, когда привезли мы вонючее гуано в порт Констанца. Не морщитесь, подождите, я всё по порядку расскажу. Капитан дальнего плавания Юрий Уткинов подружился со мной, потому что не разбирался в людях. Прежние чекисты-капитаны читали моё секретное досье. И разговаривали со мной соответственно. Брезгливо. Я считался в досье КГБ плохим человеком. Чекисты в людях разбираются. Уткинов досье моё не читал и ценил лишь за знания науки штурмана дальнего плавания. Всё у меня, у грузового помощника капитана, получалось. И пожаров не было, и грузы не подмачивались, и без аварийности я работал. И некрасивая жена моя мне, моряку, не изменяла. Капитан дальнего плавания Уткинов очень меня ценил. Разговаривал со мной Уткинов уважительно. Подружились мы с капитаном. Обозлились конкретные сотрудники спецслужб России. Такого быть не должно! Плохой человек должен работать плохо! Десятки тысяч тонн грузов без проблем я перевозил. Везунчик!

      Чекисты порешили подлянку мне сделать. Разрешили современные чекисты некрасивую жену мою в алюминиевый рейс взять, чтобы капитан Уткинов в море мне рога наставил. Выбить решили путнинцы меня из колеи, отпугнуть от плохого человека удачу. Чтобы я, согласно статусу, начал работать плохо. Российские представители спецслужб поднагадить ближнему – золотые руки. Ничего не подозревающий красивый капитан дальнего плавания должен был соблазнить некрасивую жену грузового помощника капитана. Такие проблемы решают современные путнинские чекисты. Поэтому гибнут дети в России, тонут подводные лодки, и сирийцы сбивают наши самолёты. Отвлекаются российские вояки на дешёвые внутренние разборки. Я-то не буду отвлекаться. Продолжу.

      Торговое судно не военное. И не гражданское. Ни рыба, ни мясо. Торговое судно – полигон для КГБ. Матросы и мотористы это рядовые моряки. Механики и штурманы, помощники капитана, это офицеры. И среди рядовых и среди офицеров есть секретные сотрудники спецслужб, сексоты. У сексотов такая работа, что они разбивают семьи и губят государства.

      На нашем океанском торговом теплоходе в столовой пищу подавала рядовым морякам дневальная. Офицерам в кают компании еду приносила буфетчица. Чтобы советский компот не отравили враги народа, дневальная в морском экипаже, сорокалетняя Надя – конкретная сотрудница ГРУ. Или сорокалетняя буфетчица Нина, секретная сотрудница КГБ-ФСБ, следила за чистотой питания моряков? Спросите у Президента Путнина. Он знает.

      Дневальной и буфетчице поручили государственное задание. Чтобы в алюминиевом рейсе, когда я на мостике, на ходовой вахте, моя жена сексуально переспала с капитаном. В то время Путнин всем командовал. Лицемер! Говорит о Единой России, а сам семьи разрушал. Подлянки некрасивые изготавливал. Недаром от невзрачного Путнина очаровательная его жена ушла. Бросила красивая жена страшного Президента. Потому что обманул Президент любящую женщину. Путнину верить нельзя. Но россияне Путнину верят. Сталину тоже верили. Пусть Путнину верят все. Только не я.

      Совместные с Уткиновым рейс, или алюминиевые рейсы, должны были длиться месяц. Десять тысяч тонн алюминия привезли мы из Петербурга в Гамбург, потому что причалы нидерландского Роттердама российскими алюминевыми болванками мы завалили так, что выгружать стало некуда. Месяц на исходе. По гамбургскому счёту за месяц алюминиевых европейских походов ничего не подозревающий Уткинов жену мою не обработал. Не соблазнил. Что делать? Российские чекисты организовали пеньковый рейс.

      Чтобы наставить мне рога, отправили чекисты наш теплоход из неметчины дальше, в Соединённые Штаты Америки. Здесь же, в Гамбурге, загрузили нас российской пенькой. Умные немцы пеньку российскую перепродают глупым американцам. Дневальная, эта чекистская сухопутная крыса сказала, что поплыли мы из Гамбурга на запад. Моряк скажет, что переход до Нью-Йорка занимает восемь суток. Переход, не плавание, потому что торговые суда не плавают, а ходят.

      В бурном Атлантическом океане этой дневальной Наде телеграммы приходили. Поздравительные. Сорокалетней женщине двадцать семь лет исполнилось.

      Прошли Азорские острова. Азоры были не тихими. Штормило. Капитана Уткинова сухопутная морячка, сороколетняя Надя на свой двадцать седьмой день рождения зовёт. И буфетчица Нина просит придти. Просят женщины. И меня и мою жену, и капитана кухонные морячки приглашают к праздничному столу.

      Режем ножом торт, рассекаем штевнем мусор, раздвигаем форштевнем красные водоросли. Дневальная Надя в море Саргассовом потчевала мою жену красным вином. Буфетчица угощала крепким коричневым коньяком. Атлантический океан угощал нас шампанским и серыми, пенными штормами. Все ходили как пьяные. В море и трезвых качает!

      Всякий знает, баба пьяная – вся чужая. Я за свою жену, если она выпивши, не ручаюсь. Все женщины одинаковы. На передок все бабы слабы. Коварны на задок подруги. Якобы не видит женщина, что сзади