Каин. Анастасия Шерр

ком, а слёзы непроизвольно текут по щекам.

      – Часть долга ты отработала, поздравляю, – ледяной тон Каина повергает меня в пучину боли, а руки сжимаются в кулаки.

      Он по прежнему считает меня проституткой.

      Пусть.

      Так даже лучше.

      Отработаю ему этот чёртов аванс и забуду всё. Снова.

      – Мама? Мамочка! – из соседней комнаты раздаётся крик моей девочки и я, словно обезумев, несусь мимо Каинова, совершенно не обдуманно, надо заметить…

      – Я иду, моя маленькая! Иду, доченька! – врываюсь в комнату, где на кровати мечется моя Даночка – ей снится какой-то детский кошмар, а я замираю у её изголовья, осознав, что Каин всё слышал.

      Глава 7

      Твою же мать!

      Это её дочь!

      Она поворачивается ко мне и я вижу дикий ужас, застывший в её глазах. Как тогда…

      Подхожу ближе к кровати и почему-то становится хреново на душе, когда снова натыкаюсь взглядом на костыли. Так паршиво, словно в рожу помоями плеснули. Мелкая инвалид? Или, быть может, ногу сломала?

      – Что с ней? – задаю глупый вопрос, абсолютно не к месту.

      Слышу как она нервно сглатывает – боится, что я девчонку обижу? Дура набитая. Столько лет знала меня. Одно дело всыпать жене-шлюхе, совсем другое – обидеть ребёнка. До этого я никогда не опущусь, каким бы зверем не стал.

      – Врождённая травма позвоночника. Родилась такой, – в её шепоте улавливаю нотки презрения и злости.

      Как будто я виноват в её бедах. Да, дорогуша. Со шлюхами такое случается. Мыслимо ли, подставлять свою щёлку всем подряд!

      Скорее всего, даже не знает, сука, кто папаша. Скриплю зубами и снова хочу припечатать ей между глаз. Нет, что бы о дочери заботиться, пошла по клубам своей дыркой зарабатывать.

      Зарабатывать… Стоп, это она ради мелкой что ли?

      Тут же отгоняю от себя грёбаную жалость. Мне какое дело? Да и до рождения ребёнка, будучи женой денежного мешка, она не брезговала чужими хуями. Так что, этот вариант отметаем сразу. Есть сильные женщины, которые ради своего ребенка пойдут сортиры драить и объедки со столов убирать, а есть – такие. Которым проще раздвинуть ноги и отработать, лёжа на спине.

      – А отец кто? – с издёвкой спрашиваю и поворачиваюсь к ней.

      Хочу увидеть её глаза, когда дрянь будет давить на жалость и рассказывать слезливую байку об изнасиловании, ну или что там шлюхи сочиняют в подобных случаях…

      – Не важно. Он умер, – мне кажется, или я слышу грусть?

      Мастерица сочинять, что тут скажешь.

      – Сколько ей? – сам не знаю, почему задаю эти вопросы.

      Просто, наверное, пора уходить, но мне отчего-то не хочется.

      Бывшая жена. Потаскуха. Тварь, которой место на трассе…

      Я только что поимел её как животное – на полу.

      А уходить, блядь, не хочу.

      В который раз злюсь на себя за эти долбанные эмоции, что она вызывает во мне одним своим присутствием рядом. Ненавижу. И себя и её.

      – Пять, – коротко отвечает и поворачивается к двери. – Тебе пора, Дима.

      – Да, действительно, пора. Завтра за тобой