Лес Мифаго. Лавондисс. Роберт Холдсток

я сам. Ей нравилась, как я уже говорил, моя улыбка: быть может, я возбуждал ее так же сильно, как ее красота и детская ужасающая сексуальность возбуждали меня.

      Вскоре она ущипнула меня и заставила замолчать.

      Я посмотрел на нее.

      Она не рождалась. Скорее всего, этого странного лесного зверька создало мое собственное сознание в ходе взаимодействия с молчаливыми райхоупскими лесами. Она – создание мира так же далекого от реальности, как Луна от Земли. И тут я спросил себя: «Кто я для нее?»

      Этот вопрос я задал себе впервые. Кто я в ее глазах? Быть может, существо такое же странное, как и чужое? Быть может, я интересую ее главным образом как нечто экзотическое, непохожее на обычное окружение, и я увлекся ею по той же причине?

      Нет, между нами существует могущественная невидимая сила… безмолвное взаимопонимание, связь сознаний!.. Я не верил, что не люблю Гуивеннет. Вся эта страсть, теснение в груди, непрерывное желание ее – все это, без сомнения, признаки любви. И я видел, что она испытывает ко мне то же самое. Я был уверен, что это больше, чем «функция» девушки из легенды, больше, чем естественное увлечение любого мужчины лесной принцессой.

      Кристиан тоже испытал подобное увлечение и в расстройстве – как она могла ответить на его страсть? она даже не его мифаго – отправил ее обратно в лес, где кто-то пустил в нее стрелу, возможно, один из Джеков-в-Зеленом. Но между мной и этой Гуивеннет установилась намного более прочная связь, настоящая.

      Как легко я сумел убедить себя! Как легко потерял осторожность!

      В этот день, после полудня, я отправился в лес и добрался до поляны. Земля полностью поглотила остатки моей несчастной палатки. Зажав в руке карту отца, я нашел дорогу внутрь и пошел по ней. Гуивеннет, насторожившись, молча шла сзади и внимательно поглядывала по сторонам, готовая как к сражению, так и к бегству.

      Это была та самая дорога, по которой я бежал вместе Кристианом прошлой зимой. Впрочем, эта «дорога» на самом деле являлась еле заметной тропинкой между высоченными дубами и постоянно поворачивала, следуя за неровными контурами земли. Ноги обвивали папоротник и голубой подснежник, за штаны цеплялся репейник; в густой листве над нами носились птицы, выделывая немыслимые пируэты. Я неоднократно ходил здесь и каждый раз через несколько сотен шагов опять оказывался на поляне. Однако, идя извилистой спиралью, нарисованной отцом, я, кажется, проник намного дальше в глубь леса и молча торжествовал.

      Гуивеннет же отлично знала, где находилась. Она позвала меня и отрицательно скрестила руки; особый жест, свойственный только ей.

      – Ты не хочешь, чтобы я шел дальше? – спросил я и подошел к ней через редкий подлесок. Я увидел, что она слегка озябла, а в ее замечательных волосах застряли колючки и кусочки мертвой коры.

      – Пергайал! – сказала она и добавила: – Не хорошо.

      Она сделала вид, как будто втыкает кинжал в сердце, и я предположил, что она сказала: «Опасность». Она тут же сильно схватила мою руку и потянула меня обратно, к поляне. Я неохотно пошел за ней. Через несколько сотен шагов