Лес Мифаго. Лавондисс. Роберт Холдсток

Я воспользовался возможностью и коснулся ее туники – очень грубая ткань, вроде дерюги, и пахнет кожей. Но одно ее присутствие подавляло. Я чувствовал ее дыхание – сладкое и слегка… возбуждающее.

      – Мич ч’атабен! – опять сказала она, на этот раз разочарованно.

      – Мич Стивен, – сказал я, надеясь, что встал на правильный путь, но она не ответила.

      – Стивен! – повторил я и постучал себя по груди. – Мич Стивен.

      – Ч’атабен! – настойчиво сказала она, и наконечник уколол тело.

      – В кладовке есть еда, – предложил я. – Ч’атабен. Низен. Ступенен.

      – Камчириош, – резко возразила она, и я обиделся.

      – Я делаю все, что могу. Ты так и будешь тыкать в меня копьем?

      Неожиданно она схватила меня за волосы, откинула мою голову назад и уставилась на меня.

      И в следующее мгновение исчезла, беззвучно сбежав по ступенькам. Я быстро последовал за ней, но она летела, как ветер, и тут же затерялась в ночных тенях. Я встал около двери и уставился во тьму, пытаясь найти ее. Бесполезно.

      – Гуивеннет! – крикнул я темноте. Как она сама называет себя? Или только тем именем, которое придумал для нее Кристиан? Я опять прокричал ее имя, каждый раз с другим ударением:

      – Гуи́веннет! Гуиве́ннет! Вернись. Гуивенне́т! Вернись!

      В предутренней тишине мой голос прозвучал громко и раскатисто, и эхо донесло его назад от мрачного леса. И тут я заметил, как в терновнике кто-то зашевелился, и замолчал на полукрике.

      В бледном свете луны было трудно разобрать, кто там стоит, но я не сомневался, что это Гуивеннет. Она опять застыла, глядя на меня, и я вообразил, что ее заинтересовало собственное имя, произнесенное мной.

      – Гуивеннет, – тихо повторила она, горловой, шипящий звук, что-то вроде «Гвин аив».

      Я помахал ей рукой, прощаясь, и крикнул:

      – Спокойной ночи, Гвин аив.

      – Инос с’да… Стивв’н…

      Тени опять поглотили ее, и на этот раз она не вернулась.

      Три

      День за днем я бродил по краю лесной страны, пытаясь проникнуть глубже, но не мог; какие бы силы ни защищали сердце леса, они глядели на меня с подозрением. Я запутывался в буйном подлеске, раз за разом натыкался на барьер из мшистых пней, покрытый терновником и совершенно непроходимый; или оказывался перед стеной из отполированных водой камней, темных и устрашающих, поднимавшихся из-под земли; по ним извивались узловатые, покрытые мхом корни огромных дубов, росших на них.

      Как-то раз около мельничьего пруда я мельком увидел Сучковика. Рядом с говорливым ручьем, там, где вода бурлила под сгнившими воротами, я видел и других мифаго, осторожно скользивших по подлеску; они раскрашивали себя краской, и я не мог различить черты их лиц.

      Кто-то выкорчевал дубы в центре поляны и устроил там огромный костер; помимо костей кроликов и цыплят, на покрытой чертополохом траве валялись осколки камня и кора молодых деревьев: здесь делали оружие, копье или стрелы.

      Я сознавал, что вокруг меня кипит бурная жизнь,