Техноэкономика. Кому и зачем нужен блокчейн. Сергей Борисович Чернышев

шлемы, и они уже между собой по-заморски говорят. Значит, дело проиграно еще до того, как мы начали воевать.

      – Многие скажут, что такая правящая партия, отвечающая за идентичность, будет властью тоталитарной.

      – А нельзя ли найти слово, у которого смысл будет тот же – total, целостность, но чтобы в нем не было вот этого дурного привкуса опять: корпорация – значит, всенепременно фашизм, а целостный – стало быть, тоталитарный?

      – Вот вы и придумайте.

      – Слова не придумывают – им возвращают подлинный смысл. Давайте восстановим в правах слово «целое».

      – Но ведь мы же не понимаем. Это, наверное, бессмысленный разговор, потому что невозможно понять, что это за целое. Оно же общее, то есть оно исходит ото всех и как-то сливается в единый поток и при этом выстраивается в иерархию… При том наборе философских, политических моделей, которыми мы вообще располагаем, это не имеет описания другого, чем тоталитаризм. Вот западное общество, как мы его понимаем, противопоставляет целое и индивидуальное и говорит, что индивидуальное важнее.

      – Ну, противопоставлять – дело нехитрое. Те мистические свойства целого, о которых Вы говорите, философам известны, Ильенков называл такое целое «конкретно-всеобщим». А в обыденной жизни между частным и общим, как выяснилось, еще есть корпоративное. Как только выясняется, что сторон уже три, невольно начинаешь чесать репу – то ли надо противопоставлять, то ли надо объединять, потому что все-таки троица. Ну давайте противопоставим Бога Отца и Бога Духа Святого, а Бога Сына выкинем для ясности – это будет образец дуалистического западного мышления? Нам никто не запрещает так мыслить, только в этом есть что-то нецелостное и потому греховное.

      Слово «целое», total не нуждается в самооправдании. Ну, кому-то угодно было к нему прилепить этикетку «плохой». А к слову «индивид» прилепили слово «хороший». Ну, а как быть с тем, что сказано: «плохо человеку быть одному»? Каждый из нас это понимает прекрасно. Зачем мне быть индивидом, если нет другого, без которого я не могу жить, кому я стражду преподнести мою индивидуальность в безусловный дар?

      – Я как-то раз высказала соображение, что в России очень сильна воля к сохранению нации, то есть целого. Именно эта воля привела к власти Путина. Но ведь все, что мы смогли сделать, так это делегировать право осуществлять эту волю самому Путину.

      – Ну да, если мы не умеем сами целое создать, поддержать, постоять за него – тогда мы всучаем заботу об этом целом кому-то одному и говорим: «Царь наш, батюшка, или кто ты там у нас нынче – президент, премьер? – давай ты теперь за целое будешь отвечать, вот вёсла, вот галера». И он, бедный, уже понял, что вместо «рынка» отвечает за всеобщий российский базар.

      – И тогда возникает конфликт между теми, кто себя называет либералами, и, пусть условно, теми, кого я представляю и у которых нет названия (не назовешь же себя «консерватором»). Одни говорят: «Свободу душат», – а другие: «Зато целое сохраняют». Одни