In Memoriam. Сборник воспоминаний, статей, иных материалов. Сергей Лебедев

работе был для нас, его студентов, примером для подражания, мы учились у него тому, как надо относиться к жизни и своим обязанностям. Виталий Алексеевич помогал, если видел, что тебе трудно что-либо вспомнить. Ведь он знал, на что способен студент, не замеченный в нерадивости.

      Римское право – довольно сухой предмет, латинский язык – мертвый язык. Заинтересовать им сложно, а Виталий Алексеевич успешно это делал. Он постоянно оперировал римскими поговорками, многие из которых я помню до сих пор. Частенько он говорил нам: «Что позволено Юпитеру, не позволено быку» (Quod licet Jovi, non licet bovi). Когда мы его перебивали на семинарах, могли гарантированно услышать: «Да будет выслушана и другая сторона» (Audiatur et altera pars). Но тем самым он вовсе не пытался показать свое знание латыни. Он хотел через поговорки заинтересовать нас предметом. А его Виталий Алексеевич знал прекрасно, перед собой он всегда держал тетрадку – было видно, как тщательно он готовился к занятиям с каждой группой.

Владимир Крахмалев, выпускник международно-правового факультета (1973), партнер юридической фирмы ООО «ЮРЕКС, Партнеры»

      И. Рыбалкин: Для Виталия Алексеевича право стало музыкой…

      На первой же лекции по римскому праву Виталий Алексеевич, хотя тогда он был далеко не молодым человеком, поразил меня своей энергичностью и ясностью изложения. Собранный, четкий, быстрый, остроумный, с задорным блеском в глазах, элегантный, он совсем не казался пожилым человеком. Профессор никогда не читал лекции с листа. Это был его живой рассказ о Риме, который он переживал вновь и вновь, общаясь с нами.

      Тогда мы были молодыми студентами. На лекции мы приходили не столько в надежде стать специалистами по римскому праву, сколько с желанием внимать профессору Кабатову, который завораживал буквально любого из нас, стоило ему появиться за кафедрой. Великий дар педагога и ритора – заинтересовать, увлечь аудиторию. Нас притягивало не римское право, а сияние его личности. Повторюсь, Виталий Алексеевич был блестящим оратором и незаурядным педагогом, который использовал нестандартные приемы обучения… Как-то раз, чтобы передать настроение римской толпы, которая бурно реагировала то ли на непопулярный декрет, то ли на идиотский преторский эдикт, он сравнил происходящее с одной итальянской оперой. Неожиданно он с легкостью напел мелодию и продекламировал либретто. Это было очень шутливо, органично и естественно. Театральный экспромт, а не заготовка, кочующая из семестра в семестр. То был спонтанный порыв увлекающегося, образованного и талантливого человека. Для него право стало музыкой!

      Виталий Алексеевич обладает энциклопедическими познаниями в праве и латинской культуре, которыми он щедро делится со студентами без малейшего снобизма, с искренним желанием увлечь.

      Мне показалась симпатичной его доброта и уважительная снисходительность к студенту. По результатам волнительного экзамена редко кому ставилась «двойка» или «тройка». Он слишком хорошо понимал, что год обучения римскому праву – лишь мгновение, а «неуд.»