Любовь литовской княжны. Александр Прозоров

низкого камыша ввысь взметнулась еще одна стая.

      – Ату! – Царевич сдернул со своего кречета клобук и с такой силой метнул в высоту, словно это была сулица, а не птица. Сокол не подвел – увидел дичь, метнулся вперед, шумно рубя воздух крыльями, и уже через миг вогнал в жирную тушку кряквы длинные острые когти… – Е-есть!!!

      Птицы было так много, что юные охотники подбрасывали своих соколов чуть ли не сразу, едва тех сажали им на руки – и уже через пару часов пернатые хищники банально выдохлись, крепко цепляясь за перчатки, хлопая крыльями, но отказываясь взлетать. И хотя своего азарта царевичи еще не утолили – волей-неволей пришлось устраивать привал.

      Слуги расстелили на прибрежном песке ковры, расставили серебряные миски, в которые насыпали курагу, сладкий прозрачный баслюк, халву и чернослив, порезали на блюдах неизменные пузатые арбузы и вязкие сладкие дыни. Царевичи полулегли по краям, потянулись к угощению. Василий тут же напомнил:

      – Я говорил, мой крапчатый по две утки с легкостью берет, говорил?!

      – Сие покамест токмо един раз случилось! – Джелал выбрал крупный кусок арбуза и жадно в него вгрызся. Сплюнул в сторону косточки и закончил: – А уговор был на два!

      – На два за день! – не отступил от своего княжич. – А еще даже не полдень! Будет и еще удачный вылет. Просто ныне вся птица на острове уже пугана. Две за раз просто не найти.

      – Это точно! – солидно подтвердил царевич Керим, по подбородку которого стекали струйки арбузного сока. – За полный день должно случиться два броска с двойной добычей. Один я уже засчитал.

      – Надо выждать… – откинулся на спину московский заложник. – Пусть утки успокоятся, в стаи собьются. И чур, я опять первый в спугнутую стаю крапчатого пускаю!

      – Ты его сперва уговори, – добродушно рассмеялся Джелал. – Они все, вон, крыльями еле-еле шевелят! – Царевич зевнул, тоже откинулся и заложил руки за голову: – Как же тут, однако, хорошо! И солнце, и свежо, и никакой мошки. Иногда так хочется превратиться в дерево… Расти себе да расти, грейся на солнышке. Ни забот тебе, ни хлопот, ни бека Салака с его нудятиной, ни Истрахана с его астролябиями…

      – Царевичи, царевичи!!!

      Громкий крик и плеск воды заставили его поднять голову, прищуриться в сторону Ахтубы. Там через брод, вздымая тучи брызг, мчался всадник, в шароварах и войлочной жилетке на голое тело.

      – Накаркал… – сделал вывод наследник ордынского престола.

      И оказался прав. Выбравшись на берег, всадник скатился с седла, опустился на колено и склонил голову:

      – Государь Тохтамыш скорейше призывает вас к себе, царевичи! Без промедления!

      – Внимание и повиновение… – тяжело вздохнул Джелал ад-Дин и поднялся на ноги, на правах старшего отдав решительный приказ: – Воля моего отца закон. Братья, по коням!

      – А как же пояс? – не понял княжич.

      – Ты его покамест наполовину выиграл, наполовину проиграл, – сурово, как надлежит судье, сказал царевич Керим. – Уговор был на два удачных вылета за день.