Укротитель: Поводырь чудовищ. Защитник монстров. Истребитель тварей (сборник). Григорий Шаргородский

никто из них не имел при себе никаких осветительных приборов.

      Что-то мне все это напоминает? Точно!

      В голове тут же всплыл тот странный сон у костра перед самым переселением в этот мир. Появление края терявшейся во мраке решетки на правой стене подтвердило эту догадку, и все равно, даже предупрежденный, я вздрогнул, когда на решетку прыгнуло чудовище. Меня закономерно качнуло в сторону от опасности.

      Да уж, народ сер, но мудр – по-другому это существо не назовешь. Изрядный набор зубов в огромной пасти зловеще щелкнул, и она закрылась, оставив на виду только четыре клыка. Любопытство чуть отогнало страх, и я соотнес увиденное с тем, что было изображено на страницах учебников.

      Это был ковай! Блин, поотрывать бы руки художникам, которые рисовали иллюстрации в этих книгах. Хотя, если им показывали коваев в такой обстановке, все понятно. Слово «ковай» с нихонского переводилось как «страшный», и вполне обоснованно.

      Справедливости ради стоит отметить, что основные детали переданы верно. Присутствовали и три костяных гребня, идущие ото лба до затылка вытянутой головы, и маленькие глазки, и шипы по всему телу. Если подбирать сравнение, то ковай был похож на обтянутого крокодильей кожей безгривого льва. Только когти побольше да зубы подлинней. Но это лишь приблизительное сравнение.

      Неприятный смех поводырей заставил меня опомниться и осознать, что я разглядываю ковая, сидя на пятой точке у противоположной стены. Меня вдруг охватила злость.

      Задач мне никто не ставил, но и так было понятно, зачем я сюда явился.

      Так, что там говорил учитель по управлению?

      Не вставая с пола, я мысленно потянулся к коваю, вспоминая слова бывшего поводыря. «Ментальная оболочка мозга о́ни похожа на мыльный пузырь, для хозяина он податлив словно глина, а вот для чужого крепче стали».

      Эта информация тут же подтвердилась, когда мои ментальные «руки» скользнули по гладкой, как смазанное маслом стекло, «поверхности». Попытки зацепиться за гладкий шар вызвали яростный рык ковая.

      «Подчинить чужого о́ни невозможно, так же как и отдавать приказы тому, кто считает тебя врагом».

      Стоп! Считает врагом! Но ведь я не враг!

      Оставив в покое ментальную оболочку ковая, я постарался донести до него приказ, как делал это ранее с птенцами хорохов.

      «Успокойся! Назад! – Ну и для верности: – Сидеть!»

      Удивились все: и я, и ковай, а особенно мои «конвоиры». Смех моментально стих. Зверь сделал неуверенный шаг назад и тут же, резко развернувшись, исчез во мраке своего логова.

      – Не практикуй это с чужим питомцем. Так не принято, – вполне дружелюбно сказал поводырь, предварительно сняв маску. – Однако мы тоже увлеклись. Так что без обид.

      Он протянул мне руку и помог встать.

      Поднявшись на ноги, я понял, что совершил ошибку. Голова закружилась, а ноги стали ватными.

      И как теперь подчинять бесхозного зверя? С другой стороны, я приступлю к этому делу, имея хоть какие-то практические навыки.

      Закончив