Таёжный дьявол. Хранитель чащи. Ким Публицкий

им конструкцию особенно прочной. Степан узнал, что нарты по размеру и виду бывают разные: грузовые – более длинные, с мощными полозьями и толстыми несущими прутьями. Легкие, скоростные – короткие и обтекаемые из тонких древесных заготовок. Мужские и женские нарты тоже разнились между собой. Отличались наличием широких поручней и бортиков, служащих защитой для детей. Степана смутило, что его сюда привезли именно на таких. Тут даже были священные нарты для перевозки шестов чума и разнообразных оберегов. У местных это было что-то вроде личного транспорта – сани на все случаи жизни, хоть магазин открывай. Степан даже подыграл шутливости Анатролия, предложив идею бизнеса, в котором можно устраивать разного рода акции: обмен снегохода на три пары нарт или каждому второму покупателю оленя с упряжкой в подарок. Охотник ответил сдержанной улыбкой и не воспринял высказанную идею ни в шутку, ни всерьёз.

      Компания Анатролия была не самой плохой. Раздражала только его излишняя опека, вездесущая назойливость и гнилостное, тревожное чувство слежки. Первое время Степан думал, что оно ощущалось из-за охотника, потому хотел всячески от него отвязаться, но после нескольких безуспешных попыток бросил эту затею. Времени оставалось мало, да и он приехал сюда не в прятки играть. Тем не менее нигде на стоянке неприятное ощущение не покидало. Всё чаще озираясь по сторонам, Степан вскоре понял, что оно исходило больше со стороны чащи, нежели от людей. Нутро жгло необъяснимое чувство тревоги. Степан повсеместно ощущал на себе чей-то изучающий, пристальный взгляд, от которого становилось не по себе. Цепкий, въедливый, терзающий взор, заставляющий всякий раз тревожно оборачиваться. Словно где-то на подступах к лесу, притаился опасный хищник и видел в Степане нездешнего, выслеживал, чуял лёгкую добычу. Но стоило обернуться и всмотреться в тайгу, как все догадки терялись в густом каскаде развесистых еловых ветвей и стремительно исчезали в снежной белизне.

      Степан не решался поведать об опасениях охотнику, полагая, что после этого он и вовсе к нему прилипнет, а нянька ему была не нужна. Анатролий, конечно, рассказал много интересного и дал немало пищи для размышлений, но Степан хотел и сам насладиться местными красотами, всё разведать и на всё посмотреть. Анатролий ходил по пятам, дышал в затылок, будто намеренно издевался. Вот уж действительно тролль. Его оправдывало только то, что охотники являлись здесь чуть ли не единственными представителями цивилизации и, возможно, негласно или голословно были местными смотрителями заповедной зоны. Они исполняли роль хранителей культуры, оберегали старинные обычаи и обряды ненцев от внешнего вмешательства, способного невзначай просочиться от расторопных приезжих. Степан думал, что именно поэтому Анатролий так над ним пасся, щедро одаривая излишним вниманием, и не хотел пускать его в самоволку. Он старался относиться к навязчивому поведению