Листик неприкаянный. Криминальная драма. Тамара Владимировна Злобина

всё ещё был без сознания. Леонид Сергеевич обработал раны на плече и шее, сообщив Нине, что особого беспокойства они не вызывают.

      Обследуя рану на голове, он по привычке цокал языком, успокаивая раненого, как если бы перед ним находился привычный ему телёнок или жеребёнок.

      – Рану я обработал, – сообщил он, – но его срочно нужно вести в районную больницу… Рана на голове очень коварная… Как бы не было кровоизлияния в мозг…

      Заметив, как затрясло Нину, он сказал:

      – Да не трясись ты так – не трясись! Это я худший вариант озвучил… Вполне возможно, что это не так… Я сейчас подгоню на берег свою тарантайку – мы погрузим Андрея и я сам отвезу его в райбольницу… Там у меня друг работает.

      Глава 2. Иван

      Иван Редькин, муж Нины, получил срок по глупости. Преступником он не был, хотя и Ангелом не был тоже. Вся деревня знала его, как облупленного, и каждый мог поручиться: то, что ему «пришили», «ложь, пердёж и провокация», как выразился один из местных жителей – дед Матвей, знавший ещё молодыми деда с бабкой Ивана. Впрочем, это уже другая история…

      Подраться с кем-нибудь по пьяной лавочке, морду разбить в кровь – это, пожалуйста, это сколько хочешь, но украсть что-то или тем более избить до полусмерти – кишка тонка, по выражению всё того же самого деда Матвея.

      Просто Иван перешёл дорогу местному богатею Сидору – вот и подставил тот Редькина. Технично так подставил и по полной программе: кража в особо крупном размере, отягчённая сопротивлением при задержании с применением холодного оружия.

      И неважно, что участковый Никитин Захар, и давно купивший его Сидоркин Игнат, сами начали драку, прицепившись к Редькину по пустяку. А холодным оружием, фигурировавшим в деле, стал перочинный нож, которым Иван строгал простой карандаш, бывший, можно сказать, его главным орудием труда, незаменимым в строительстве срубов домов, бань, пристроек.

      Местные жители зло посмеивались, что если бы не было ножичка за холодное оружие был признан этот самый карандаш.

      Срок Ивану припаяли такой, что не за всякое убийство дают: семь лет строгого режима. Сидор требовал ещё и конфискацию имущества – только имущества у Ивана кот Матвей и пёс Кучум с которыми он пришёл в семью Нины. Тут Сидоркину «облом» случился, потому как он уже раскрыл клюв и на дом-пятистенок, и на подворье нехилое и на какую-никакую машину, хоть и «копейку» но в хорошем состоянии – по полям мотаться в самый раз.

      После оглашения приговора дед Матвей объявил во всеуслышание:

      – Придётся тебе, Сидор, на Нинке жениться! Иначе имучества тебе не видать, как собственных ушей без зеркала.

      Хохот в зале стоял минут пять.

      Сидоркин вскочил с места и заорал, перекрывая все звуки:

      – Заткните глотки, идиоты! Хорошо смеётся тот, кто смеётся последним. Ванька вон тоже всё хохотал… Пусть теперь на зоне похохочет!

      Иван только зубами заскрипел, кидая ненавидящие взгляды на «барина», а тот