Статуэтка. Сокровища чжурчжэней. Михаил Соболев

любовь, пройти страдания и сделать выбор. Война и мир в сердце твоем». Вот такая хренотень. Что бы это могло значить?

      – Очень похоже на какое-то заклинание или молитву, – говорю, представляю яркий образ Шаманки, стоявшей возле искореженного автомобиля, говорящей эти слова.

      – Страшно, – тихо говорит. – А ты что полотенцем замотан?

      – Голый сплю, – бурчу. – Услышал твой крик и сразу к тебе, успел полотенцем обмотаться.

      – Обалдеть, – грустно улыбается. – Голый мужик рядом, а ко мне даже не притрагивается. Такое разве бывает в жизни? Я тоже голая, а ты даже не пытаешься этим воспользоваться.

      – Зациклилась на сексе? – бурчу, вставая с дивана. – Что, больше не о чем думать?

      – Не уходи, пожалуйста, – крепко хватает за руку, с мольбой в глазах просит: – Посиди рядом. Мне страшно. Правда.

      – Будешь беситься – уйду, – обещаю, выключая настольную лампу.

      – Буду лежать тихонько, как мышка, – шепчет, не отпуская руку. – Ты только не уходи. Посиди рядом.

      – Хорошо, – усаживаюсь на край дивана, беру её здоровую руку своими, поглаживаю, пою: «Спи, моя радость, усни. В доме погасли огни. Рыбки уснули в пруду. Я тебя очень люблю…»

      – Странная колыбельная, – шепчет и, наклонившись, целует мою ладонь. – Так спокойно, когда ты рядом. Чувствую, что не обидешь и не сделаешь больно. Я совсем тебя не любила?

      – Почему спрашиваешь?

      – Что-то не так в моей жизни, – с грустью говорит. – Мне хорошо, когда ты рядом. Но не помню, что происходило между нами раньше. Так хочется вспомнить…

      – А вдруг там что-то ужасное или запретное?

      – Уже думала об этом. Одновременно страшно узнать и ужасно хочется вспомнить. А ты меня любил?

      – Наверное, – пожимаю плечами. – В прошлом.

      – Поцелуй меня, как раньше, – просит.

      – Нет, – отрезаю.

      – Ну что тебе стоит? – умоляет. – Неужели нравится, чтобы упрашивала и умоляла?

      – Дело не в том, что мне нравится и не нравится, Диана, – тихо отвечаю. – Между прошлым и настоящим стоит гигантская пропасть. Нужно время, чтобы я стал доверять.

      – Тогда почему возишься со мной?

      – Хочешь, чтобы шпынял и использовал, как рабыню?

      – Нет, – качает головой. – У меня развивается комплекс неполноценности. Мужики на улице глазами съедают, а ты даже не пытаешься соблазнить. Не говоришь комплиментов. Ведёшь себя, как будто уродина какая-то.

      – Ты – не уродина.

      – Чувствую твое безразличие. Ощущаю себя ущербной, – бубнит.

      – Ты мне небезразлична, малыш, – нежно глажу по щеке, и Диана замирает, напрягается. – Я несу ответственность за тебя. Не хочу заставлять и понуждать к сексу. Необязательно расплачиваться телом за то, что живешь здесь.

      – Я тебе хоть капельку-капельку нравлюсь? – почти шепотом спрашивает, как маленький ребенок, изголодавшийся по родительской ласке.

      Становится искренне жалко. Наклоняюсь поближе к лицу, шепчу на ушко: «Ты мне очень нравишься, Диана. Намного