Шесть тонн ванильного мороженого. Валерий Бочков

узнала про Ригу? Про наш план?

      Шурочка застыла с вороватым кроличьим выражением, было ясно, что сейчас она начнет врать. Я огляделся, Валета за столом не было.

      Входная дверь была распахнута настежь, я прошел через темный предбанник коридора. Здесь по-прежнему стоял крепкий дух сапожной ваксы. Валета я нашел в дальней комнате, которая у нас почему-то называлась гостиной. Ничего не изменилось и тут: рыжий абажур, на стене свадебная фотография, похожая на старомодную открытку на тему любви, рядом в раме из ракушек – мать под сочинской пальмой. На другой стене – варварский натюрморт с омаром в окружении овощей и фруктов.

      Валет сидел за круглым столом в тусклом конусе желтого абажурного света, перед ним лежали медали, армейские значки, погонные звезды, кокарды. Рядом стояла пузатая бутылка «Плиски», уже наполовину пустая. В руках Валет держал отцовский «браунинг». Он поднял голову, безразлично посмотрел на меня. В канифольном свете, похожем на мутную озерную воду, его лицо было старым и уставшим. Он отвинтил пробку, сделал глоток.

      – Будешь?

      Я выдвинул стул, сел. Коньяк обжег горло, оставив теплую горечь во рту.

      – Возьми на память что-нибудь… – Он кивнул на медали и значки. – Если хочешь.

      Я молча разглядывал золотистые крылышки, пропеллеры и звездочки. Выбрал гвардейский значок с рубиновой звездой и знаменем, убрал в карман.

      – Дети есть? – спросил Валет.

      Я ответил:

      – Пацан…

      – Это хорошо. У меня две девки… Восемь и двенадцать.

      – Женат?

      – Уже нет, – хмыкнул он. – Слава богу. А ты?

      Я не ответил. Он гладил вороненую сталь «браунинга», его руки – крупные, загорелые – были точной копией моих. На правой синела татуировка.

      – Ты знал, что мы с Яной собираемся бежать?

      Валет первый раз посмотрел мне прямо в глаза.

      – Чиж, ты что? – Он усмехнулся и начал выравнивать медали на столе. – Сто лет прошло, конец прошлого века…

      – Авилова тогда к тебе липла… она растрепала?

      Валет огрызнулся:

      – Отстань, Чиж, не помню я. Забыл, понимаешь? И ты забудь.

      – Я бы с удовольствием, да вот не получается. Никак не получается.

      Валет отпил из бутылки, придвинул ее мне. Я пить не стал.

      – Я тридцать лет с этим живу, понимаешь? – Я сжал кулак. – Тридцать лет я пытаюсь понять, почему она уехала без меня? Тридцать лет!

      – Тридцать лет? Да ты за эти тридцать лет бате так и не позвонил! Ведь ни разу не позвонил, сволочь! – Валет грохнул ладонью по столу так, что медали звякнули. – Проваливай в свою Америку, не трави душу!

      Я видел, как у него чуть подрагивали пальцы, он тоже заметил и сжал кулак. Я наклонился над столом и тихо сказал:

      – Ты мне не указывай, колченогий.

      Это был удар ниже пояса. Валет хромал до третьего класса.

      Брат застыл, глаза его сузились. Ствол «браунинга» смотрел мне в грудь.

      Я сглотнул. Валет тихо проговорил:

      – Правды