Кавказский уроженецъ. Муслим Махмедгириевич Мурдалов

навеки убита тоскою…

      Погибшая радость не явится вновь!..

      Свершилось! … Здесь в бурном потоке – могилы…

      Коварный свет скоро забудет меня…

      Любовь! ты мне счастием некогда льстила..

      Погибла, погибла надежда моя!…

      Вздохнул – и сокрылся

      Навеки в днях —

      Шум волны повторился

      Далеко в лесах…

      Какая же горесть могилу изрыла?

      Друг милый!.. вот участь несчастной любви!

      Ах! Бедность от милой его отлучила,

      Потух и жар славы, пылающий в крови!..

      Друг милый! Ужасно

      Не сметь полюбить…

      А гибнет надежда – тогда все напрасно…

      Кто может погибель ея пережить?

      (Согласно архивных записей Харьковской губернии) в 1841 году воспитатель Айбулата, барон Розен купил дом в центре Харькова, который сохранился и ныне по улице Сумская д. 21, в котором часто бывал и жил Айбулат, во время отпусков. Дом перешел по наследству к третьей жене барона Розена М. К. (Аграфена Ивановна Фон-Розен, дочери помещика Ивана Евдокимовича Шидловского предводителя дворянства Старобельского уезда, в РГИА найдено завещание, написанное в 1879 г.) она пережила Барона Розена на 10 лет, по которому она завещала этот дом одному из Розенов.

      В дневниках Пушкина А. С. несколько раз упоминаются сестры Щербатовы, например: «…1 марта 1831 г. участвовал в санном катании, устроенном С. И. и Н. С. Пашковыми вместе со своей матерью Прасковьей Сергеевной Щербатовой (Одоевской) и были Анна и Наталья Щербатовы…».

      А также в своих дневниках о сестрах Щербатовых несколько раз упомянул и поэт Михаил Лермонтов, сестры считались светскими львицами.

      Атрибутированного опубликованного прижизненного портрета или фото Айбулата обнаружить не удалось. Также нет и словесного портрета. Поэтому описание внешности Айбулата будет скорее собирательным нежели точным. Рост средний 177—180, тонкая талия, волосы темные вьющиеся с оттенком рыжеватости, нос продолговатый с небольшой горбинкой, лицо чуть смуглое, предполагаю что в 17—19 лет пробовал носить усики, предполагаю что он носил трость, густые брови, длинные ресницы, карие глаза, пожалуй пока все. Так как я не теряю надежды все таки найти изображение Айбулата в ходе дальнейших исследований. несколько вариантов портретов все таки я решил напечатать, хоть никого уверять, что это изображение Айбулата и не собираюсь чем то мне показались близки эти неизвестные люди.

      Барон Розен по мере своих возможностей, в деньгах Айбулату не отказывал и предполагаю что одет Айбулат всегда был по моде и не хуже, других столичных коллег поэтов, а то и лучше, как он пишет в своих стихах, это и дорогие вина и рестораны.

      У Айбулата был свой слуга которого звали Иван, это тоже дань столичной моде иметь прислугу, и барон не желая выделять своего воспитанника из среды аристократии куда он ему всячески помогал интегрироваться как это сказали бы в 21 веке. Нанимать слугу в Петербурге было накладно и он его прислал из своего Харьковского имения,