Серый волк и компания. Волшебные истории. Стася Лизкина

куда отправить его, потому что фея не оставила мне адреса. Она вообще не сказала ни слова. И это прекрасно. Я все еще сентиментален и знаю, что феи не должны разговаривать.

      Мммузыка

      Дедушкина коллекция грампластинок – ящик Пандоры моего детства. Я не рассказывал вам раньше, нет? Так вот послушайте.

      Они не любили меня. Они вообще никого не любили. Но приличия вынуждали их открывать нам двери. Нам – это мне и моим родителям. Мама – их дочь, обижалась и плакала, но изменить ничего не могла. Я был недостаточно воспитан и одарен, папа – недостоин мамы и все вместе мы вносили хаос в их стройную и упорядоченную жизнь.

      Бабушка была историком искусств, а дедушка обожал музыку и преподавал в филармонии.

      Однажды дедушка попытался занять меня, чтобы я не шатался неприкаянно вдоль книжных полок и не раздражал его своими вздохами. Он пригласил меня в свой кабинет, усадил на маленький диванчик, бережно поднял крышку проигрывателя и достал конверт с грампластинкой. Это была симфоническая сказка "Петя и Волк". Движения дедушки, и музыка, звучавшая как будто с другой стороны бытия, заворожили меня. В тот день я провалился в щель между нашей реальностью и музыкальной и долго не мог выбраться обратно.

      С тех пор я мечтал только о том, что мы снова поедем к бабушке с дедушкой и я смогу услышать звуки проигрывателя. Они не приглашали нас очень долго. Но в новогодние праздники визита вежливости было не избежать и им пришлось пригласить нас, а нам принять приглашение. После того как все формальности были соблюдены, а праздничный ужин съеден, я принялся слоняться туда-сюда вдоль полок с книгами, краем глаза косясь на деда. Он как всегда не выдержал:

      – Дмитрий, будь добр, присядь, пожалуйста.

      Я послушно присел, чтобы через пять минут вскочить снова. Дед нахмурился, а я шепотом попросил:

      – Дедушка, я еще раз хочу послушать "Петю и Волка".

      Дед нахмурился еще сильней, мысль о том, что придется оставить ребенка наедине с драгоценным проигрывателем и пластинками была для него мучительна. Неожиданно вмешалась бабушка:

      – Пусть он послушает музыку, Виктор. Детям ни к чему взрослые разговоры.

      Так я снова оказался в кабинете, где стоял узкий диванчик, книжные полки, письменный стол деда и высокая тумбочка с заветным проигрывателем. Пластинки стояли в конвертах на самой верхней полке. Дед открыл проигрыватель, нежно достал пластинку, поставил ее и аккуратно опустил иглу:

      – Ничего не трогай, – он включил проигрыватель и вышел.

      Я замер, полуприкрыв глаза, звуки музыки захватили меня так же как и в первый ра-.

      Пластинка почти кончилась, когда я заметил его. Он сидел на дедушкином стуле, развалившись, закинув ногу на ногу и поводя руками в воздухе. Он был… странным, но, завороженный музыкой, я не думал об этом тогда, а просто смотрел во все глаза.

      Его длинные серые пальцы, в два раза длиннее чем у обычных людей, заканчивались длинными заостренными ногтями. И пальцы эти двигались в воздухе, взлетали и опускались в такт музыке, оставляя за