Конунг: Вечный отпуск. Сергей Владимирович Руденко

с места не тронулся.

      «Приглашаешь? Ну да, я так понимаю, местной власти пора уже узнать, кто мы такие. Хотя как мы будем объясняться… Чего-то, конечно, попробую, но не с моими знаниями разбирать ту причудливую смесь, на которой вы тут бормочите…»

      * * *

      Распахнутые под самым потолком ставни давали достаточно света, чтобы идти не спотыкаясь. Два десятка открытых под самым потолком окон, на всем протяжении зала даже создавали иллюзию какой-то особой близости к небу. Но это только на центральной дорожке. Строители как-то умудрились сохранить плотные залежи легкого сумрака, оставив большую часть зала в тени.

      Массивные каменные стены только прибавляли приятной прохлады. Причудливые барельефы и вовсе сводили на нет, попытку зацепиться взглядом за что-то вне освещенной тропинки. И лишь через несколько мгновений, когда глаза окончательно приспособились к здешнему освещению, Игорь сообразил: путь лежит к дальней от входа половине.

      Местный хозяин расположился на небольшом, примерно по колено возвышении. Высокое резное кресло, украшенное головой кабана или, если судить по размеру клыков, скорее, вепря, не оставляло сомнений.

      Немного неуверенно улыбнувшись, Игорь сделал первый шаг. И хотя идти было не так уж и далеко, однако по пути он успел предложить и отвергнуть несколько вариантов того, на каком расстоянии будет «пристойно» остановиться. Еще сильнее одолевал вопрос общения. Все это время в голове вертелась дурацкая, даже на первый взгляд мысль, о рисовании каких-нибудь картинок и прочая придурь…

      Как выяснилось, вопросы этикета здесь находились под самым пристальным контролем. За четыре шага до возвышения, один из двух вооруженных короткими копьями воинов, замерших справа и слева от трона, сделал шаг вперед и выставил ладонь в останавливающем жесте. Через мгновение разрешилась и проблема общения.

      – Кто ты? Из каких земель? Какого ты рода? – спрашивал тот самый обладатель роскошной и, конечно же, очень результативной секиры, который запомнился туристам во время битвы в ущелье.

      Удивительнее всего оказалось не то, что Игорь понимал, о чем его спросили. Самым поразительным ему почему-то показался факт, что одновременно с понятными ему словами, звучала и некая странная лабуда. Параллельно привычной русской речи, шел второй поток звуков, состоящий из каких-то явно знакомых, и одновременно ни капельки не понятных слов.

      – Ви я эйз? Ван ватер ланд? Ва дон йа сортие?²⁰ – раздавалось под гулкими сводами.

      «Ага, дело походу будет долгим, – подумал журналист; раздосадованный некоторой внутренней растерянностью, он представил, что дал себе внутреннего пинка. – Ты же, забодай тебя коза, профессионал! Говорить с людьми, топоры у них, метлы или авторучки, твое профессиональное «колдовство». Соберись, мудила!»

      Внутренний призыв неожиданно помог.

      – Меня зовут Игорь, – уже вслух добавил он, отбросив факт, что по-прежнему говорит на русском, но его понимают. – Коротко ответить на остальные вопросы,

20

Ви я эйз? Ван ватер ланд? Ва дон йа сортие? (фриз.) – Кто ты (дословно – кто ты есть)? Из каких земель? Какого ты рода?