Иди на мой голос. Эл Ригби

на стул рядом.

      – В нашей стране, знаете ли, девочки так танцуют, без постановки.

      – В нашей тоже, но мистер Ламартис…

      – Плут, – усмехнулся Долгоруков. – Знает, кого выбирать. А хорошо вы их нарядили и подучили. – Он скрестил на груди руки: – Вот только запомните. Настоящая цыганка на колени к кому попало не сядет, гордая она. Эта их кровь…

      Я опустила глаза. Конечно, я понимала, что гость не особенно поверит в маскарад, ведь избавить девочек от их привычной распущенности мне так и не удалось, да я и не пыталась.

      – Запомню, – коротко ответила я.

      Джулия, Пэппи и Мэри тянули песню, которой я так до конца и не поняла, когда помогала заучивать. Что-то о черных глазах. Гость рассеянно посмотрел на них и снова улыбнулся.

      – С душой тянут. Будто чувствуют. Правильно я говорю, все люди, хоть с Африки, хоть с Камчатки, одно чувствуют, да? – Он отпил из маленького бокала-стопки и поморщился: – Слабо. Так да?

      – Вы правы, – ответила я, думая почему-то о Нельсоне. Он наверняка оценил бы эти рассуждения более искренне. Погибший музыкальный талант, чтоб ему…

      Джулия начала постукивать по бубну и притопывать ножкой. Песня стала веселее.

      – Не вешайте нос, – неожиданно благодушно произнес Долгоруков. – Вы порадовали нас, с этими делами на родину не вырвешься. А вообще… – Он снова скользнул взглядом по девушкам на сцене, – туманная она, человеческая душа. Как ваш город. Да?

      – Туманная, и Лондон тоже. – В этот раз я понимала предмет разговора лучше и поддержала его. – Хотя англичане в большинстве совсем не такие. Многие говорят, мы скучные.

      Долгоруков снова отхлебнул водки и пожал плечами.

      – У любого народа есть демоны и загадочные тени. Просто где-то их больше. Как вам кажется, среди кого?

      Я задумалась. Лично я знала мало иностранцев. Но исходя из всемирной истории…

      – Русские, – начала я. Долгоруков поощряюще улыбнулся. – Японцы. Евреи.

      – Соглашусь.

      – А кого назовете сами?

      Невольно я втянулась в разговор по-настоящему. Может, потому что ожидала вместо него масляных взглядов и приставаний, может, потому что все еще пыталась кое от чего отвлечься, может, потому, в конце концов, что не была склонна к философии, а Долгоруков чем-то к ней располагал. Он огладил бороду и загнул три пальца.

      – Цыгане. Ирландцы. Австрийцы.

      – Почему австрийцы? – удивленно полюбопытствовала я. – Очень спокойный народ, разве нет?

      Долгоруков набрал в грудь побольше воздуха. Я села удобнее, приготовившись к долгому рассказу. Слушать поднятые алкоголем ностальгические истории тоже было частью моей профессии. Обеих моих профессий.

      – Лет тридцать назад я знал двоих. Всем парочкам парочка. Мейра и Энгельберт, ирландка и австриец. Я ее первой не просто так назвал. Рыжая, а глаза черные, как угли. Красавица. Как вы.

      Я кивнула, проигнорировав пьяную, но безобидную лесть.

      – Энгельберт был тихий, обстоятельный, – продолжил Долгоруков. – Настоящий немец. Имя-то какое…