Поиски Афродиты. Юрий Сергеевич Аракчеев

увы, подействовало далеко не лучшим образом. Конечно, я корил себя за то, что заставил ее все рассказать, но ведь это же было неизбежно. Выхода из положения я не видел. Она замкнулась, ушла в свою беду, и сексуальный пыл в ней тоже, конечно, угас. Как и – окончательно – во мне.

      Понимаю, что наши регулярные встречи с ней были бы для нее лекарством, я выполнял бы благородную миссию, делая посильные гуманитарные вклады. Да и мне не помешала бы регулярность, но… Все уже было испорчено, нарушено, ей трудно преодолеть свою гордость, а я, естественно, не мог же играть роль влюбленного Донжуана… Вот, оказывается, почему меня пригласили Антон и Костя, я понял…

      Восьмой могла стать Анечка, очаровательное восемнадцатилетнее создание, приехавшее к моим родственникам из Белгорода. Тут – как награда мне, думаю, за упорную верность мечте, несмотря на многократные неудачи, – возникла даже между нами вполне юношеская любовь. Беленькая – светлые длинные волосы, – скромная, милая, она приехала вместе со своим отцом, чтобы выбрать, в какой институт поступать следующим летом – в это лето уже опоздала.

      Меня пригласили в гости, я увидел застенчивое, трогательное существо с огромными голубыми глазами, воспылал тотчас симпатией… А тетя моя, заметив, сказала:

      – Пригласи Анечку к себе в гости, идите, погуляйте с ней. Ты можешь ее сфотографировать.

      Речь шла, разумеется, не о фотографии в обнаженном виде, к этому я далеко еще не готов, не говоря уж о ней, но ведь и портрет юного существа сделать приятно.

      И мы действительно зашли ко мне в гости и вскоре, конечно, уже целовались, потому что симпатия оказалась взаимной и пылкой. Потом куда-то вместе ходили, потом опять приходили ко мне.

      А когда прощались, она заплакала и сказала, что не поступит на следующий год в институт.

      – Почему? – спросил я.

      – Потому что думать буду все время вместо того, чтобы готовиться.

      – О чем?

      – О тебе, не понимаешь, что ли. Ты не видишь разве, что я влюбилась в тебя. Буду тебе письма писать, можно?

      Она уехала, и мы, конечно же, переписывались.

      И восьмой стала не милая Анечка, увы, а Люся – воспитательница из детского сада. Хорошая девушка, красивая, неглупая, но отдалась довольно-таки равнодушно, как-то по-деловому. После сумасшествия с Лорой, после очаровательной Анечки это наше сближение было хотя и приятным, со взаимной симпатией, однако бесцветным. Она почти сразу дала понять, что не возражала бы против наших дальнейших встреч, но… Любви не было, это ясно. Просто у нее ребенок в том детском саду, где я фотографировал, а нужен муж, очень нужен. Что же касается «сексуальных глупостей» то это так, для здоровья. В общем-то и любовь не очень нужна, а вот замужество – да, это очень.

      Девятая – Таня, тоже из сада, только другого. Один раз неплохо получилось у нас, ей понравилось, но тут же она зачем-то начала подробно рассказывать о своих любовниках. Какие они все хорошие и как они все ее ценят и любят. Думала, наверное, что из-за этого я тоже ее буду больше ценить и любить. У меня же,