Поиски Афродиты. Юрий Сергеевич Аракчеев

ужасно, голова кружилась от голода. На другой стороне площади увидел забегаловку. Чуть-чуть денег еще осталось. Взял кружку пива и несколько пирожков с мясом. С пирожками и глотками восхитительно вкусного пива жизнь возвращалась в изможденное тело. В голове прояснялось. Внезапно я осознал очередную прелесть момента: никто не указывает мне, что нужно делать, как жить, я сам все решаю, сдаю экзамены не какому-нибудь дохлому доценту, «общественнику» или Ольховскому (который так любил издеваться на зачетах, экзаменах), а самому себе! Или кому-то, кто действительно имеет право принять у меня экзамен. Да еще по тем дисциплинам, которые мне на самом деле нужны. И даже милиция не пугает меня! Она существует как данность, как мороз или дождь, как нежеланная оттепель, как распутица или холодный ветер, не больше. От нее можно защититься – например, спрятать мешок с рыбой под лавку, – а потому мы вроде как бы и на равных. Честная борьба! Да, у меня ни хрена нет денег, но заработаю, заработаю! Я – свободный человек, мне не нужно, мучаясь, переписывать дурацкий, никому не нужный конспект, не нужно делать умный вид перед экзаменатором, не нужно придуриваться перед садисткой-англичанкой (она почему-то невзлюбила меня и придиралась на каждом слове), трястись над тем, чтобы поставили закорючку в зачетке, стараться, не попадаться на глаза Вере Ивановне, подхалимничать перед старостой, чтобы отметил присутствие на лекции, не нужно лгать, лгать, лгать. Господи, да это ведь и есть счастье! Я судорожно и счастливо вздохнул. Как ребенок.

      За соседним столиком стояли два парня. Наверное, у меня был какой-то особенный вид, потому что один из них подмигнул мне и сказал другому так, чтобы я слышал:

      – Свой парень, видно сразу.

      Этот другой был тот еще фрукт – кривой на один глаз, со шрамом на щеке, со свирепым, остановившимся взглядом здорового глаза. Первый же – довольно интеллигентный на вид, хотя явно «блатной», с умным улыбчивым лицом, лет двадцати пяти. Он взял свою кружку с пивом и подошел к моему столу:

      – Можно?

      – Пожалуйста.

      – Откуда, друг? – он смотрел на меня с улыбчивым прищуром, оценивая.

      – Из Москвы. Проездом, – коротко ответил я, жуя очередной пирожок и наслаждаясь пивом.

      – Завтра едешь?

      – Ага.

      – Пойдем вечером с нами, хочешь? Дело есть. Заработаем хорошо.

      Он смотрел на меня улыбаясь. Не сказать, чтобы глаза у него были добрые, но почему-то чувствовал я, что опасности нет, его симпатия и приглашение искренние.

      – Спасибо, друг, – сказал я. – Не могу. Устал сегодня. Да и вечером меня ждут. С удовольствием бы, да не могу. Спасибо.

      Еще раз внимательно посмотрев мне в глаза, он вздохнул, перестал улыбаться и просто сказал:

      – Жаль. Мы бы с тобой сработались, думаю. Жаль.

      Наклонился ко мне и тихонько добавил, слегка кивнув в сторону своего приятеля:

      – Тюфяк. Не тянет. Может, передумаешь?

      – Нет, друг, извини. Правда не могу. Спасибо.

      – Ну, ладно. Надумаешь, приходи. Вечером в десять я здесь буду. Давай.

      – Будь