Рейна, королева судьбы. Алекс Тарн

Уже все подготовили: планы, подходы… Уму непостижимо… Я эту папку до сих пор на полке храню, как сувенир, достаю время от времени, чтобы убедиться – не сон ли это был? Нет, не сон: реальные фанатики. Это в голове у них сказки, а сами-то они вполне реальные…

      – Папа, ну при чем тут Нир? – взмолилась Сигаль. – Он даже в Пурим хлопушки не взрывает…

      Она попыталась обратить всё в шутку, но мамаша Кимхи тоже поджала губы и не стала помогать. Еще бы: девочка из элитной израильской семьи – и нищий «русский» парень, да к тому же еще и поселенец! В семье восприняли этот скандальный мезальянс как очередной кратковременный каприз дочери. Родители и представить себе не могли, что это продлится годы.

      Да и никто не мог, кроме самих влюбленных. Они тогда вздрагивали даже не от прикосновения, а от одной только мысли о прикосновении: их мизинцы сближались, как два электрода, заряженных стотысячевольтным напряжением. Их не удивляла кажущаяся случайность встречи: при такой сверхъестественной силе взаимного притяжения они просто не могли не встретиться. А уж расставание и вовсе выглядело невозможным – разве что в смерти, да и то обязательно одновременной. На уроках они избегали смотреть друг на друга, чтобы не смущать одноклассников и учителей; они немножко стыдились своего счастья перед всеми остальными людьми – обделенными, лишенными этой томительной и острой связи, утягивающей в омут, забрасывающей на вселенскую сияющую крутизну, в самое сердце молнии.

      Хотя первую встречу Нира с супругами Кимхи трудно было назвать удавшейся, Сигаль решила, что формальности соблюдены, и в один прекрасный школьный полдень позвонила матери – сообщить, что после уроков поедет к Ниру и останется там ночевать.

      – Куда? – полузадушено переспросила мать.

      – К Ниру. Я вас познакомила в прошлом месяце.

      – Но там стреляют! – выкрикнула госпожа Кимхи.

      – Ты не поедешь по этому шоссе!

      – Но мама…

      – Подожди… подожди… – перебила ее мать. – Ох, Господи! Я сейчас задохнусь… Подожди.

      – Ладно, – послушно сказала Сигаль.

      Честно говоря, она могла ждать сколько угодно:

      Нир стоял рядом, вдыхая запах ее волос, и сердца обоих подрагивали в такт раздувающимся крыльям его носа. Отдышавшись, мать потребовала Нира к телефону. Голос ее звучал умоляюще.

      – Нир, дорогой, – проговорила она, – ты ведь уже бывал у нас и знаешь, что у Сигаль прекрасная комната. И живем мы намного ближе к школе. Почему бы вам не переночевать у нас? Я тебя очень прошу. Если мы с Эхудом тебя смущаем…

      – Нет, госпожа Кимхи, не смущаете… – растерянно ответил Нир.

      Он хорошо помнил поджатые губы этой взрослой надменной женщины и теперь был дополнительно смущен той просительной, почти униженной интонацией, с которой она обращалась к нему, подростку. Зато Сигаль торжествовала. Конечно, в то время ради совместной ночевки она бы отправилась хоть в бандитскую Газу, но родительский дом в Кохав-Авруме