Веди меня, ветер!. Нина Бьёрн

самодельном лежаке из шкур и одеял. Слез больше не осталось, а сон так и не пришел. Ветер гнал по небу рваные облака, не способные закрыть полную луну, истекающую молочно белым светом прямо в мое окно.

      Я злилась.

      Я обижалась.

      Мысленно, я обрушила на Риагана все ругательства, которые я знала. Мой запас ругательных слов был очень скудный и ругательства получались какие-то нелепые. Не страшные какие-то и недостаточно обидные. Хорошие девочки не ругаются. Так учили меня брат и Микан. Я горько усмехнулась. Лучше бы они не делали такой упор на мое воспитание. Я даже душу не могла нормально отвести, как следует выругавшись. Не позволял внутренний запрет.

      Внутренний голос несмело шептал мне из глубины моих полных обиды и злости мыслей, что я, кажется, обидела Риагана. Он разозлился. Зря я сказала то, что сказала.

      Нет! Не зря. Я сказала то, что должна была. Какого доверия к себе он теперь хочет? Почему я должна думать о нем хорошо и доверять ему? Нет! Я не буду просить прощения за свои слова! В этой ситуации я была права. Я не виновата. Нет, я не чувствовала подвоха, когда он звал меня с собой! А то, что я колебалась, так ведь все девушки колеблются, принимая такие судьбоносные решения. Я рассказала Риагану все о своей ситуации. Он все знал. И он схитрил, зная, насколько мне необходимо уехать. Он воспользовался моими трудностями, чтоб добиться своих целей. Слезы снова покатились по щекам. Я повернулась спиной к луне, нагло заливающей комнату светом, и свернулась калачиком.

      Почему так?

      Почему я не могу найти себе места?

      Микан от меня отказался. Он смотрит только на свою Медведицу, а от меня отгородился стеной фальшивого радушия. Не осталось тепла или нежности в его взгляде на меня. Только чувство неловкости. Я же видела.

      Брат легко отдал меня чужому мужчине. Ему настолько хотелось поскорее вернуться к жене и сыну, что он без сожаления отпустил меня в неизвестность.

      Риагану все равно. Он думает только о своих интересах, а не о том, что лучше для меня.

      И этот дом тоже не для меня.

      Я зарылась лицом в одеяло. Лучше уж молча страдать среди родных людей, чем тут одной. Нужно сделать все, что от меня зависит, чтоб вернуться в Ару-Кечи.

      Проснулась я утром невыспавшаяся, злая и полная решимости действовать. Риагана в доме не обнаружилось. И слава богам! У меня еще будет возможность поругаться с ним попозже. А сначала нужно привести себя в порядок.

      Умывальника ни в доме, ни за его пределами не обнаружилось. В кухонной мойке воды не оказалось, как и ведра в непосредственной близости, в котором можно было бы ее принести. О моечной можно только мечтать.

      Я вспомнила, что вчера видела какую-то кадушку в комнатке с хламом. Нужно посмотреть. Если не прогнили доски, то вполне сгодится.

      Кадушка оказалась целой. Я приладила к ее ушкам найденную тут же веревку, соорудив ручку. Отлично. Теперь нужно разведать, где ее почистить и набрать воды.

      Я толкнула наружную дверь и выглянула во двор. Майское солнце уже растопило ночной холод и во всю грело, выпаривая с травы утреннюю росу. Исполинские