Мы платим железом. Александр Мазин

широкий нос-картофелина и синие глаза, спрятанные под мощными надбровными дугами…

      Да это же мой братец Свартхёвди! Бородка эта юношеская, какая была у него три года назад, ну точь-в-точь. Ну да, мой братец на четверть метра повыше, и сисек у него нет, но надень на эту бабу его любимый доспех, ну, или такой же, но чуток пошире, и поставь бородатую дамочку на табуретку, сходство будет удивительнейшее.

      Нет, ну что за дурацкий сон! Я не выдержал и рассмеялся.

      И сисястая двойница моего братца тоже загоготала диаконским таким баском. И игриво шлепнула меня по щеке ладошкой, отчего голова моя мотнулась, а в ухе загудело, цапнула за бороду, нагнула и шумно обнюхала мою голову.

      – Беленький… – проворчала она. – И пахнет почти как мы.

      Я ее понял. Ну да, понятно. Это же сон.

      – Гладкий, как детеныш, – меня больно ущипнули за живот.

      Я дергаюсь, пытаюсь вывернуться, оттолкнуть, но вторая лапища защемляет мне шею, и я замираю, понимая, что дергаться бессмысленно.

      – И вкусный, как детеныш! – раздается у меня за спиной.

      – Не твое! – Этот рык – угроза или у нее просто голос такой?

      И, воркующе, на ухо:

      – Мы с тобой одной крови, хрупкий. Не бойся. Они тебя не съедят.

      И могучим рывком бросая меня себе за спину:

      – Беги!

      И я бегу. Со всех ног. А потом твердь обрывается синевой, я отталкиваюсь от края, взлетаю, падаю и качусь вниз по заснеженному склону…

      И просыпаюсь.

      Я лежу в снегу. Надо мной – небо. Синее. Значит, уже день. Я жив. И цел.

      Или – нет? Тела я не чувствую. Но голова работает четко. Мысли не путаются.

      Что ж получается? Я полсуток провалялся в снегу? Переохлаждение стопудово. Небось и обморозился? Моя боевая экипировка – не спальный мешок из гагачьего пуха.

      Пробую пошевелить пальцами. Ноль реакции. Открыть-закрыть рот тоже не получается. И говорить. Нечем. Повинуются только глаза. Могу мигнуть, подвигать влево-вправо глазными яблоками. В памяти тут же всплыла подсказка: типичные симптомы перелома позвоночника.

      Усилием воли я давлю приступ паники. Это холод. Я просто замерз, окоченел. Шутка ли – столько времени в снегу пролежать. По сравнению с переломом позвоночника обморожение – пустяк.

      Я вижу, живу, дышу. Это уже кое-что. И тут же – сомнение: дышу ли? Ведь я ни хрена не чувствую. Нет, дышу точно. Без воздуха человек умирает, а я живой и мыслю ясно. Следовательно, кислорода мозгу хватает. А что у нас с обонянием? Ничего. Ноль. А слух? Тоже ничего. Стоп. Так не бывает. Даже если уши заткнуть, всё равно что-то слышишь… Нет, ничего. Ладно. Значит, бывает и так. Воспользуемся глазами. Скосить вправо – снег. Слева тоже снег. Ну да, я же в сугробе. А прямо надо мной – кусок удивительно синего неба и…

      Черт!

      Это была гора. А видел ее не всю, только верхнюю часть. И она впечатляла. Сразу становилось понятно, что – это здоровенная гора. Я из своей снежной дырки мог видеть только часть ее. Верхнюю. Черные угловатые склоны и острый, немного изогнутый белый пик.

      Что-то знакомое… Не вспомнить. Но одно