Князь Благовещенский. Виталий Останин

компании в уставном фонде некоего предприятия. За что ему полагалось вознаграждение и, вспомним слова его матери, переезд. Видимо, в Москву. Для здешних людей это, наверное, тоже такой карьерный рост – переезд из глухого дальневосточного угла в центр.

      Поправка. Тут не так, как у нас. Москва – не столица нашей родины, а лишь одно из русских княжеств. А еще тут феодальные отношения, согласно которым Игорь – вассал князя Благовещенского. Что делает его желаемый переезд в Москву не карьерным ростом, а форменной изменой своему господину. И пойти на такое можно только из-за очень большой и сладкой морковки. Вопрос – какой? Чего такого могли предложить москвичи богатому и влиятельному на своем уровне боярину, что он готов кинуть своего князя? Деньги? Власть? Да он и так вроде не бедствует!

      В порядке бреда: а что, если он потерял дар до моего заселения в его тело? Ирина Олеговна ведь отмечала его странное поведение и до сегодняшнего дня. И алкоголь, за который его постоянно стыдит князь? Что, если я не причина, а следствие? Он теряет дар, держит это в тайне и ищет способ его вернуть. Для мага это, наверное, похуже импотенции будет! Был всемогущим, для которого люди – букашки, и вдруг – бац! И тут появляется Люда, которая каким-то образом узнает о проблемах обер-секретаря и предлагает ему помощь – полное восстановление способностей! Взамен лишь надо предать своего князя и провернуть некую сделку!

      Возможно! Но что за предмет сделки? Что за компания, в уставной фонд которой стремятся попасть москвичи?

      – Вечер добрый, сосед! Любуешься закатом?

      Вздрогнув от неожиданности, я повернул голову на голос. На соседнем балконе, отделенный от меня полутораметровой перегородкой из толстого стекла, стоял пожилой мужчина. Даже старик: среднего роста, со сморщенным печеным яблоком лица и коротким ежиком седых волос. Ко всему прочему он был слепым, обращенные на меня глаза были затянуты белесой пленкой. Жутковатое зрелище, особенно для человека, погрузившегося в мысли и вырванного из них неожиданным приветствием. Голос, кстати, такое хриплое карканье, очень ему подходил.

      – Добрый вечер, – поздоровался я чуть настороженно. Соседи – это плохо. Они могут знать Игоря и завести разговор, в котором я могу проколоться. – Да, закат впечатляющий.

      Красный шар солнца и правда наполовину ушел за горизонт, окрасив ленту Амура в медь.

      – Я не вижу, ты же знаешь! – усмехнулся старик. И внезапно сменил тон со светского на деловой и требовательный: – Игорь, а почему я тебя не чувствую?

      «В каком смысле?» – чуть не выдал я вслух. Это было бы неуместно. Тон, которым был задан вопрос, предполагал, что я должен понимать суть сказанного.

      – Хм? – многозначительно ответил я вместо этого.

      – Пожалуй, соглашусь, вопрос бестактный, – произнес сосед, по-своему истолковав мое хмыканье. – Для любого другого. Но не для меня.

      А мы что, родственники? Что он вообще имеет в виду? Я почувствовал, как паника поднимается