Стеклянное лицо. Фрэнсис Хардинг

конечно, нет! – воскликнула Зуэль. – Это просто Вино. Мадам Аппелин иногда заказывает Вино, чтобы забыть о чем-то. Знаешь ли, люди часто так делают. Она просто лишится одного воспоминания, которое может ее расстроить.

      Пока Зуэль говорила, все звучало вполне разумно. Неверфелл знала, что есть Вина, которые помогают забыть некоторое вещи или отрезок времени, и что они популярны среди скучающих богачей, которые уже все видели. Так они избавлялись от бесполезных или некрасивых воспоминаний, как другие люди выбрасывают разбитый фарфор, чтобы их разум не тяготила ноша минувших лет.

      – Как только ты найдешь свой сыр, возвращайся к девочкам и уходи вместе с ними. Справишься?

      Глаза Неверфелл не отрывались от матового стекла, из которого была сделана брошь старшей девочки. Брошь напоминала кусок сахара, и Неверфелл стало любопытно, какая она на вкус. Мысли рвались наружу, но их было так много, что они толпились на выходе, мешая друг другу. «Конечно, – хотела сказать она. – Ты самый добрый человек, которого я встречала в жизни, ты спокойная, замечательная, а я в любой момент могу ляпнуть глупость…»

      – У тебя полосатые перчатки! – Вот и все, что Неверфелл смогла выдавить из себя.

      – Да. В самом деле. – Зуэль облизнула губы. – Но ты понимаешь, что тебе надо сделать, да?

      Неверфелл поколебалась, потом медленно и решительно кивнула, и плечи Зуэль слегка расслабились.

      – Что мы будем делать с… – Младшая девочка взглянула на Неверфелл и многозначительно постучала себя по носу. – Все заметят.

      – Гвоздика, – быстро ответила ее подруга. – Гвоздичное масло, и все подумают, что она лечит прыщи. Это достаточно сильный запах, чтобы замаскировать… А теперь самое важное. – Старшая девочка наклонилась, уставившись Неверфелл в глаза. – Самое важное: если ты увидишь кого-то из нас, то должна притвориться, что мы незнакомы. Что бы ни случилось, ты нас не знаешь. Иначе… нам всем несдобровать. Понимаешь?

      В этот момент ради новых друзей Неверфелл была готова на все. Она бы отдала им все свои пуговицы, кролика мастера Грандибля, горы инжира, все балы на свете. Но они, судя по всему, хотели только, чтобы она кивнула, поэтому она просто кивнула.

      Сидя в багажной тележке, среди чемоданов, Неверфелл понимала, что должна полностью спрятаться под покрывалом, но не могла удержаться и приподняла краешек, выглянув наружу. Коридор за коридором, поворот за поворотом – границы ее мира раздвигались. Некоторое время спустя колеса повозки перестали подпрыгивать, и она заметила, что теперь они едут по гладким плитам. Неверфелл обратила внимание, что эти туннели не являются частью естественной системы пещер, а тщательно вырезаны в скале. Стены ровные, углы прямые, потолки укреплены деревянными балками. Вдоль коридора вмонтированы держатели с черными железными ловушками для мошек, а по верху стен проложены огромные трубы.

      Потом они оказались на шумной магистрали: повсюду слышались голоса, стук колес, ржание и шарканье ног. Звуки отдавались эхом и сливались в общий гул. Она видела, как