Черные крылья. Эд Макдональд

и ждите нас.

      – Легкая работка!

      – Тнота за начальника! – проревел я.

      Похоже, кое-кто даже обратил внимание. И как я, мать его, умудрился найти такое отребье? Двадцать миль в глубь Морока, ни капли бренди и пригоршня швали под рукой. Что-то, мать честная, с моей гребаной жизнью не так.

      Вниз идет склон, покрытый щебенкой и древними окаменелыми корнями. Трудно пробираться, когда от стены до стены семь футов, а ты увешан оружием. И темно. Чуть видно, куда поставить ногу. Из-под нее норовят обвалиться потоки крошева, загрохотать в темноту. Мы изо всех сил стараемся двигаться осторожно. Пыльная расщелина глубока. Наверное, потому враг любит назначать ее местом встречи своих шпионов и приспешников. Наши патрули редко подбираются к ней – уж очень далеко в Морок. Но если и заходят, в темноте не шарят. Даже у нынешних офицеров хватает здравого смысла.

      Воздух – холодный и отчаянно сухой. Из камня вокруг торчат корни. До Морока здесь стоял тысячелетний лес. Остались только корни, серые и сухие, будто древние кости. В Мороке нет воды. Иногда попадаются нефтяные лужи, но они скорее убивают, чем помогают расти живому.

      – Хочу кое в чем признаться, – сообщил я.

      – Ты что, вдруг просветлился и уверовал? – осведомилась Ненн.

      – Вряд ли.

      – Захотел оставить меня одну в темноте?

      – С какой стати? – сказал я, огибая большой валун.

      Я прислонился к нему, приложился чуть сильнее, чем следовало, – и камень посыпался, будто мел. В Мороке истлевает все.

      – Суд заплатит больше, чем я сказал. Не намного, но достаточно, чтобы задуматься.

      – Ты соврал насчет платы? – спросила Ненн.

      – Я всегда вру насчет платы.

      – Засранец.

      – Это да. Кажется мне, наши простые приспешники не такие уж и простые.

      – Шпионы?

      – Нет. А вдруг она «невеста»?

      – В Валенграде нет «невест», – подозрительно быстро заверила Ненн.

      Мы спустились ниже, и путаница торчащих из стен корней заслонила свет и ветер. Ненн подула на фитиль – кончик засветился ровным красным огнем. Запах горящего фитиля в темноте действовал успокаивающе. Он похож на аромат горящего дерева – но горче, острее.

      – Нам заговаривают зубы, – сказал я. – Люди из цитадели в прошлом году нашли одну. Здоровенную, шириной почти в дом. Ее и сожгли прямо в доме, потом сказали – случайный пожар.

      Ненн попыталась фыркнуть. Забавный жест для того, у кого нет носа. Прозвучало странно.

      – Да чепуха! – буркнула она. – Просто старая толстая шлюха повздорила с каким-нибудь чиновником. Голубокровные шалеют, когда им отказывает девка из простонародья. Поганец сжег бордель, а потом навыдумывал историй.

      Ненн верила только в то, во что хотела верить, и ни на унцию больше.

      – В любом случае, если внизу «невеста», я своих к ней подпускать не хочу. Ты ж знаешь, что может случиться.

      – С чего ты взял, что сможешь противиться «невесте» лучше них?

      – Ни с чего. Но я верю в то, что