Сатияра. Замок дракона. Жанна Стужева

до десяти и снова окинула взглядом никуда не исчезнувшего пони. Собралась с силами и сделала бочком еще один аккуратный шажок к полю, искренне надеясь, что говорящая лошадка – просто плод моего больного воображения. Не зря же я вчера получила от Ларгуса?

      По всей видимости, «подарочек» был со мной категорически не согласен, исчезать не хотел, зато невинно хлопал длинными пушистыми ресницами. И совесть моя как назло активизировалась, тихонько ворочаясь внутри.

      – Сутки стою – шагу ступить не могу, – грустно пробасил пони мне вслед. – Есть охота, хозяйка бросила. Хоть прямо сейчас ложись и помирай!

      – Вообще-то тут полно травы, – буркнула я, на корню заталкивая собственную совесть куда подальше и подсматривая одним глазом, все еще отступая.

      – Было, – почти деликатно, но бескомпромиссно, словно говоря очевидную истину, заметил конь. Вот только не вязалась деликатность с этим прокуренным хрипящим голосом. Стоит себе такой игрушечный, милый, белый и пушистый зверек, а как заговорит… Окинув взглядом «игрушечку», заметила, что трава действительно есть, но только там, куда не может дотянуться лошадиная морда, а на меня с укором смотрят глаза – грустные-грустные.

      – И что мне прикажешь с тобой делать? – шепотом спросила я, указывая на пони руками.

      – Взять с собой, кормить, любить, холить и лелеять, – просипел Баян и бросил еще более жалобный взгляд на меня.

      На что я обреченно вздохнула: теоретически могла бы его тут бросить и уйти в закат – точнее, в портальную дверь. Но вот не влетит ли мне потом от богини? Как ни крути, а ведь я сама ее попросила о помощи, и пусть помощь пришла не в том виде, в каком я ее ожидала, все же Сатияра откликнулась.

      – Как мне тебя с собой взять? Ты слишком тяжелый, я не подниму, – поколебавшись с минуту, резюмировала я.

      На что пони посмотрел на меня, как на умалишенную, и открыл правду:

      – Достаточно позвать или разрешить двигаться, – великодушно поведал зверь. – И я пойду, если, конечно, умею ходить.

      – Что ж, двигайся на здоровье! А знаешь, что? – обрадовалась я улыбаясь во весь рот. – У меня для тебя отличная новость.

      – В твоем рюкзаке портвейн? – недоверчиво, но с надеждой в голосе спросил Баян и сделал робкий шажок ко мне, преданно заглядывая в глаза и принюхиваясь. – Не знаю, что это, но я бы душу за него отдал.

      – Да нет же, – отмахнулась я. – Это здесь при чем? Другая новость: мы с тобой поедем вместе.

      – Ура, – как-то нерадостно отозвался Баян. – Хотя портвейну я был бы рад больше.

      А я тем временем решила поторопиться: в любой момент за мной могли отправить погоню. Хотя, возможно, я слишком дорого ценила собственную жизнь. И, тем не менее, подошла к пони, ухватилась за его шикарную гриву и взобралась на блестящую белую спину лошадки, поясняя на ходу:

      – Ты, как самый настоящий конь, повезешь меня. Вперед! – И с этими словами лягнула пятками круглые бока лошадки. Лягнула несильно, самую малость, на что Баян отчего-то