Наука страсти нежной. Татьяна Гармаш-Роффе

родители, полагаю, начнут волноваться, – совершенно спокойно, даже доброжелательно произнес наконец он, и я оценила его умение владеть собой. – И обратятся в полицию с просьбой объявить тебя в розыск. Как ты понимаешь, нам это не нужно. Поэтому убеди их, что ты куда-то уехала на неопределенное время.

      – С учетом сложившихся обстоятельств это правильная мысль, – кивнула я. – И ты знаешь, тебе невероятно повезло: я как раз пару дней тому назад с ними крупно поссорилась. Заявила, что мне надоела их опека, что я хочу жить самостоятельно так, как считаю нужным. Я потому и вернулась, собственно, в московскую квартиру. Не то бы поехала в наш загородный дом. И ничего бы не случилось со мной…

      – Не плачь, – тихо произнес он, неожиданно деликатно дотронувшись до моей руки. – Главное, ты жива. Мы что-нибудь придумаем, эй, слышишь? Только не плачь…

      – А разве я плачу? – повернула я к нему лицо. – С чего ты взял?

      – Показалось, – кивнул он и утер двумя согнутыми пальцами две мои нечаянные слезинки. – Давай, пиши письмо. Как только я тебя устрою, вернусь в Москву за оставшимся гонораром, заодно и письмо в ящик брошу.

      Я не ответила и принялась писать.

      Едва мы закончили на почте, как Роберт потащил меня в парикмахерскую.

      – Скажи им, чтоб покрасили тебя в блондинку!

      – Зачем? – неприятно удивилась я.

      Будучи шатенкой – натуральной и вполне яркой, – я вовсе не хотела перекрашиваться в блондинку, как все идиотки.

      – Чтобы тебя не узнали, балда! – пихнул меня в бок спаситель. – Все-таки ты удручающе бестолкова. Если тебя в розыск родители – или кто еще, не знаю, – объявят! И опишут твою внешность!

      – Ты только что заставил меня написать им письмо. Они ему поверят, не сомневайся, у нас и впрямь плохие отношения. Поэтому ни в какой розыск они подавать не будут.

      – В ближайшие дни не будут, верно. Но спустя некоторое время забеспокоятся. Обратятся в полицию. Там распечатают твои портретики и разошлют по всей стране. И кто-нибудь вдруг вспомнит, что видел такую там-то и там-то… Короче, давай, шевелись. И пусть сделают модную стрижку.

      Пфф-пфф. Это я фыркнула. У меня были волосы средней длины, иногда я их носила распущенными, иногда подбирала на затылке, и меня мои прически вполне устраивали.

      – Что значит модную?

      – Не знаю. Плевать. Ты должна изменить внешность… Насколько это возможно. Хотя если тебе мои предложения не нравятся, то можно разбить тебе нос, чтобы он свернул направо. Или налево. Так тебя точно никто по описанию не узнает. Хочешь?

      – Дурак, – прошипела я и вошла в парикмахерскую.

      – Эй, – крикнул он мне вслед, – погоди!

      Я вернулась. Роберт протянул мне через окошко машины несколько тысяч.

      Взятых, без сомнения, из моего кошелька.

      Он сидел в машине напротив салона, я видела его через стеклянную стену. Обесцвечивание, краска и стрижка заняли немало времени – однако он спокойно ждал окончания издевательства над моими волосами.

      Из