Маленькая красная записная книжка. София Лундберг

детский праздник. Погоди, я поздоровалась с Дэвидом и Тайрой, а где Джек?

      – Джек! – громко кричит Дженни, но никто не отвечает.

      Она разворачивается, и бутерброд Тайры падает на пол. Малышка начинает плакать.

      – ДЖЕК!

      У нее краснеет лицо. Она качает головой и поднимает бутерброд с пола. Дует на него и отдает Тайре.

      – Он безнадежен. Он наверху, но… Я не понимаю его. ДЖЕК!!!

      – Он растет. А ты сама-то себя помнишь подростком?

      – Помню ли я? Нет, не помню. – Дженни смеется и прикрывает руками глаза.

      – Ох да, ты была диким ребенком. Но посмотри, какой выросла. С Джеком тоже все будет хорошо.

      – Надеюсь, ты права. Иногда быть родителем совсем не весело.

      – Все приходит с опытом, Дженни. Так и должно быть.

      Дженни разглаживает свою белую кофту, замечает пятно от масла и пытается оттереть его:

      – Уф, это единственная чистая кофта. И что мне теперь надеть?

      – Его даже не видно. Эта кофта тебе идет. Ты всегда такая красивая!

      – У меня сейчас вообще нет времени наряжаться. Не знаю, как это делают наши соседки. У них тоже есть дети, но они все равно выглядят идеально. Помада, завитые волосы, каблуки. Если бы я все это использовала, то к концу дня выглядела бы как дешевая проститутка.

      – Дженни! Ты плохо о себе думаешь. Когда я смотрю на тебя, то вижу естественную красоту. Ты получила ее от мамы. А она от моей сестры.

      – Ты единственная в свое время была настоящей красоткой.

      – В один момент времени, возможно. Мы обе должны быть счастливы, не думаешь?

      – Когда я прилечу в следующий раз, ты должна мне снова показать фотографии. Мне никогда не надоест смотреть на тебя и бабушку, когда вы были молоды.

      – Если доживу.

      – Нет, прекрати! Ты не умрешь. Ты должна быть здесь, моя дорогая Дорис, должна быть…

      – Ты уже большая, чтобы понимать, что все крутится вокруг смерти, разве не так, моя любимая? Мы все умрем, уж в этом можно быть совершенно уверенным.

      – Уф. Пожалуйста, прекрати. Я должна идти, у Джека тренировка. Если подождешь, сможешь поговорить с ним, когда он спустится. Пообщаемся на следующей неделе. Береги себя.

      Дженни переносит ноутбук на скамейку в коридоре и снова зовет Джека. В этот раз он спускается после ее первой попытки. На нем футбольная форма, плечи широкие, как дверной проем. Он сбегает по лестнице, перепрыгивая через ступеньку, не отрывая взгляда от пола.

      – Поздоровайся с тетей Дорис, – твердым голосом произносит Дженни.

      Джек поднимает голову и кивает в сторону маленького экрана, откуда с любопытством смотрит Дорис.

      Она машет:

      – Привет, Джек, как ты?

      – Ja, я в порядке, – отвечает он на смеси шведского и английского. – Пора идти. Hej då¹, Дорис!

      Она подносит руку ко рту, чтобы отправить воздушный поцелуй, но Дженни уже отключилась.

      Яркий день Сан-Франциско, полный болтовни, детей, смеха и криков, сменяется темнотой и одиночеством.

      И молчанием.

      Дорис закрывает

1

Hej då (швед.) – до свидания.