Практическая магия. Элис Хоффман

что он играет с Кайли в футбол, она испытывает огромное облегчение. Кайли хохочет, глядя, как парень, гоняясь за мячом, спотыкается о свои ботинки. Ее не обидели, не украли – вот она, носится сломя голову по зеленому полю. День разомлел от жары – обыкновенный денек, такой же, как другие, и Салли пора бы уже расслабиться. Глупо было поддаться уверенности, будто вот-вот грядет какая-то напасть. Так она говорит себе, но втайне так не думает. Когда Антония, радостно возбужденная, приходит домой с сообщением, что получила на лето работу в кафе-мороженом у Развилки, Салли, полная подозрений, считает нужным позвонить хозяину и проверить, каковы у дочери будут обязанности и часы работы. Мало того, она выспрашивает о подробностях его частной жизни, включая домашний адрес, наличие жены и количество детей.

      – Спасибо, что поставила меня в дурацкое положение, – холодно говорит Антония, когда Салли вешает трубку. – Теперь мой босс точно знает, что я уже не маленькая, раз мать до сих пор водит меня за ручку.

      Антония нынче носит только черное, что еще разительнее оттеняет ее рыжую шевелюру. На прошлой неделе, чтобы испытать силу ее приверженности к черной одежде, Салли купила ей белый, отороченный кружевами свитерок, за который, как ей известно, любая из подружек Антонии отдала бы полжизни. Антония бросила свитерок в стиральную машину, сыпанула туда же пакетик краски и затем отправила угольно-черное изделие в сушилку. Итогом явилась вещица до того в обтяжку, что каждый раз, как Антония ее надевает, Салли тревожится, не повторит ли она судьбу Джиллиан, сбежав с кем-нибудь из дома. Женщину пугает мысль, что одна из ее дочерей может пойти тем же путем, какой выбрала сестра, – по той дорожке, что привела лишь к саморазрушению и напрасной потере времени, в том числе на три скоротечных брака без единого гроша на содержание после развода.

      Антония – на то она и красотка – определенно девушка с запросами и знает себе цену. Но сегодня, в этот знойный июньский день, ее внезапно охватывают сомнения. Что, если она не такая уж необыкновенная? Если, едва ей минует восемнадцать, красота ее поблекнет, как у других, которым невдомек, что пик расцвета пройден, пока – когда уже все кончено – они не обнаружат, глядя в зеркало, что сами себя не узнают? Она всегда считала, что когда-нибудь станет актрисой, что на другой же день по окончании школы отправится на Манхэттен или в Лос-Анджелес, где ее возьмут на главную роль, как неизменно брали в средней школе. Теперь она в этом не уверена. Еще неизвестно, есть ли у нее талант, да и вообще зачем ей это надо. Если честно, ей никогда не нравилось играть роли – нравилось знать, что на нее все смотрят. Что глаз от нее не в силах оторвать.

      Когда Кайли приходит домой, нескладная, взмокшая от пота и перепачканная в траве, Антония даже не пользуется возможностью подпустить ей шпильку.

      – Ты что-то собиралась сказать? – на всякий случай спрашивает Кайли, сталкиваясь с ней в коридоре.

      Ее каштановые волосы торчат в разные стороны, щеки пылают, все